Послания

Всё ли в мире устроено справедливо?Протекает в лугах река, а над нею иваТо роняет листья, то смотрит в ночную воду,Не спеша оплакать свою свободу.А над нею звезда лесов, блуждающая невестаМолодому камню, себе не находит места,Тыркается лучами в пыль и, не зная солнца,Неизвестно куда, неизвестно зачем несётся.А над ней человек – никому не муж, не любовник,

Он свечу восковую сжимает в зубах неровных,Нерадивый хозяин неба, незаконный владелец суши,Указательными он зажимает уши,Распевает под шум ветвей, босою ногой рисуяЧёрный крест на песке, никому особо не адресуяНи огня своего, ни ненависти, ни печали.Сколько раз мы с тобою его встречали —Сколько раз воротили взгляд перед тем, как зябкоБросить монетку в его пустую овечью шапку…

«Жительница ночных поездов, ты и сейчас ещё молода, но…»

Жительница ночных поездов, ты и сейчас ещё молода, номы не виделись слишком долго. Должно быть, прекрасной дамоймногие числят тебя доселе, хотя изменилось, как говорится,многоес той поры, когда над Обводным каналом, словно Астарта,луна двурогаяухмылялась. Была ты в те годы сущей монашкой.Очи держала долу,щурясь, сутулилась, говорила мало. Столько несчастий

рушилось на тебя, что я думал: эту Господню школукончить дано не всякому, и дёргался, когда чёрной мастикони, кружась, мимо тебя пролетали, и – почему-то левой —рукоюты от них отмахивалась. Много плакала. Помидорови огурцов не выносила, как и арбузов, впрочем.Одевалась из «Детского мира». Любила морские камни.Разговорово грехе не терпела. Молилась. К началу ночиочевидно грустнела. Школьною ручкой писала стихи о Риме,

где не бывала, считая, однако, что именно тамФранциск Ассизскийпроповедовал сойкам и чайкам. Съездишь, вернёшься —поговорим ивыясним все неточности и ошибки. Вновь месяц низкийнад горизонтом мерцает, алея, как медное солнце мёртвых.И не припомнить, нет, не припомнить, что было во-первых,а что в-четвёртых.Ты кивала, когда вопрошал я – простила ли, не простила.А через десять лет отомстила – как же ты мне отомстила!

«Вот замерзающая Волга. Вот нож, Евангелие, кровать…»