Посланник (СИ)

  Втолкнули женщину, дверь захлопнулась.

  Утром, как обычно, из камеры вывели всех в коридор. Пофамильная сверка, лич-ный обыск и проверка камеры. Режимники знали свое дело, но в этот раз никакой опера-тивной информации не поступало. Они привычными движениями поднимали слежавшиеся матрацы, ощупывали подобие подушек и... остолбенели. В камере находилась женщина, абсолютно голая женщина. Ее халат, возможно единственная одежда здесь, лежал рядом, а она сидела на нарах, обхватив голову руками.

  - Вот, блин, - режимник выматерился, - ты откуда здесь, из какой камеры?

  Женщина вяло пошевелила рукой, нащупала халат и прикрыла им тело.

  - Мне надо в душ, отведите меня, - еле слышно произнесла она.

  - Ты посмотри на нее, - рассвирепел режимник, обращаясь к другому, - этой бля-дище в душ надо. Тащи сучку в карцер, потом разберемся из какой она камеры.

  - Я не блядища и не зэчка, я случайно здесь оказалась. Отведите меня в душ и к начальнику СИЗО.

  - Тащи ее в карцер, пусть от секса остынет, - приказал майор режимник лейтенан-ту. - Иванов, - заорал майор, в камеру вбежал коридорный надзиратель. - Ты кого сюда впустил, совсем охренел - до утра бабу в камере оставлять. Не мог раньше, до проверки увести? Из ума выжил, Иванов? Ты что творишь, сволочь, всех подставил, из какой каме-ры ее взял, кто она?

  Старший инспектор режимной части был готов разорвать надзирателя.

  - Я не знаю...

  - Что ты, Иванов, не знаешь, из какой камеры ты ее взял?

  - Я не брал ее не из какой камеры, - ответил испуганный и непонимающий ничего Иванов.

  После многоэтажного мата майор сформулировал мысль:

  - Рассказывай, Иванов, как эта баба здесь оказалась, кто она, откуда?

  - Я не знаю.

  - Ну, пипец, что ты из себя строишь, ключи от камер у тебя, как ты за зэками на-блюдал? Похоже ее тут всю ночь дрюкали - все тело в сперме и ты ничего не видел, не слышал и не знаешь? Не ври - рассказывай.

  - Я не знаю, - тихо ответил Иванов, потом вдруг взорвался криком: - Не знаю я, не знаю, первый раз вижу и тебе, майор, могу задать все те же вопросы. Понятно теперь?

  Через два часа начальник СИЗО собрал у себя заместителей по режиму и опера-тивной работе. Первым докладывал режимник.

  - На утренней проверке...

  - Опусти лекцию, давай по существу, - перебил его полковник.

  - По существу установлено, что такой заключенной у нас нет, подмены тоже нет, она лишняя. Видеонаблюдение не отключалось и работает в штатном режиме. В камеру никто не входил, впервые она зафиксирована на пленке, когда офицеры ее выводили. Как попала в камеру - не понятно.

  - Что ты скажешь? - Обратился полковник к оперативнику.

  - Все непонятно, никто ничего не знает и объяснить не может. Ясно одно - жен-щина была в мужской камере, и развлекались там с ней по полной. Надо отдать видеоза-пись экспертам, там что-то явно не так. Еще раз подробно и обстоятельно опросим всех. Она себя не называет, требует вас. Может что-то прояснится после разговора с ней?

  - Может и прояснится, - хмыкнул полковник. - Только я вас хочу спросить, гос-пода офицеры - у нас что здесь: СИЗО или дом открытых дверей, может бордель?

  Полковник, понятно, так и не дождался ответа. Решил не приглашать к себе, а посетить неизвестную в карцере. Ни к чему лишние передвижения по зданию.

  - Я начальник СИЗО, - представился он.

  - Да-а, а помыться мне так и не дали. Я федеральный судья, как попала в камеру - не знаю. Была дома... Перед глазами ясно и четко всплыл весть тот вечер...

  Татьяна лежала на кровати, просто лежала, выключив телевизор. Надоело всё, вся жизнь, плакать не собиралась, хотелось полежать в тишине, погрустить и помечтать. Вро-де бы успешная карьера, есть машина, квартира, деньги - нет счастья.

  Редкость, конечно, но в свои двадцать пять она уже стала судьей. Не без связей, естественно, все это случилось. Федеральный судья - звучит.

  Окунулась с головой в работу. В восемь уходила, в восемь приходила. И так все двадцать лет. Личная жизнь прошла мимо. У судей своя варёнка. Не встретишься просто так с парнем - прежде надо знать о нем практически все. Чтобы по работе не пересека-лись, не судим и под следствием не был, даже в перспективе подобное исключалось. По-сидишь где-нибудь в кафе, а потом журналюги раздуют скандал из ничего, если парень в чем-то замешен. На пакости они мастера. А погулять иногда хотелось. Вот и собирались одинокие своим узким коллективчиком по несколько человек, пили водку, танцевали, веселились и плакали. И что за жизнь такая - даже трахнуться не с кем.