После бури

– Значит, ты считаешь, что твой брат пойдет так же далеко, как Амат? А сам ты куда метишь? – спросил он, чтобы не отвечать на вопрос Тобиаса.

– Да особо никуда. Может, в основную команду «Хеда», если только они не перейдут в другой дивизион – в таком случае мне там не место. И если клуб вообще не закроют.

– А почему не выше?

– Потому что я не Тед. Я как ты.

– Как я?

На шее у Тобиаса выступили красные пятна.

– Ну не в этом смысле… я не то хотел сказать… Ну и я не считаю, что это как-то… Я имею в виду… как игрок. Чтобы стать хорошим игроком, надо этого захотеть, а я не хочу. Я не настолько люблю хоккей. Я не живу им. В отличие от Теда.

Беньи захохотал так, что поперхнулся дымом.

– Ты считаешь, что со мной все было именно так?

Тобиас кивнул, все еще пристыженно, но в его голосе звучала уверенность:

– Иначе ты бы не бросил. Что бы мы ни кричали тебе с трибуны. Если бы ты по-настоящему любил хоккей, тебя бы ничто не остановило.

Беньи закатил глаза, затушил окурок и начал шарить по карманам в поисках сигаретной пачки.

– Твою мать. Да Цаккель бы тебя на руках носила…

Тобиасу очень хотелось расценить это как комплимент.

На кухне Бубу готовил ужин и продолжал задавать вопросы, потому что мама научила его, что это два лучших способа понравиться девушкам: «Они к такому не привыкли». Бубу знал, что ему больше особо нечего предложить Тесс, и надеялся, что этого хватит надолго. И не ошибся.

Когда из окна кухни снова донесся хохот Тесс, Тобиас смерил Бубу долгим взглядом, все еще немного настороженным, а потом серьезно спросил:

– Он вообще как, нормальный? Этот Бубу? Я знаю, что он твой друг. Но он… приличный парень?

Беньи понял вопрос, у него тоже есть старшие сестры. И ответил поэтому:

– Бывают и поприличнее, но тех, кто хуже, – гораздо больше. Бубу самый добрый и самый преданный друг из всех, кого я знаю. Но если честно, я вообще не понимаю, что в нем нашла такая девушка, как твоя сестра.

Тобиас долго думал и, опустив глаза, ответил:

– Наверное, ей нравится, что он обычный.

– А это хорошо? – искренне удивился Беньи.

Тобиас выдохнул через нос, потеребил концом клюшки шнурки на ботинках.

– Ей не нужно ничего исключительного, она просто хочет жить… обычной жизнью. Наш отец пожарный, мама – акушерка, нам всегда говорили, что нас воспитывают герои. Те, кто бросается в огонь. Бубу не герой, думаю, сестра видит это. Он не из тех, кто бросается в огонь, зато он все бросит ради нее.

Поняв, как глупо это прозвучало, Тобиас смущенно замолчал. Беньи провел рукой по длинным растрепанным волосам и неловко улыбнулся. От возникшей паузы обоим стало не по себе, поэтому Беньи посмотрел по сторонам, увидел небольшой заледеневший пятачок размером с квадратный метр у въезда в гараж, где из дырявого шланга натекла вода, и пошел туда. Тобиас – за ним. Вдруг Беньи ни с того ни с сего схватил его за свитер. Рывок был такой резкий, что тот потерял равновесие и чуть не упал на землю, но Беньи в последнюю секунду поймал его и сказал:

– Думай, как ставишь ноги. Используй мой вес против меня.

А потом стал учить его, как драться на льду. Лучшего учителя, чем Беньи, Тобиасу не найти.

* * *

Тед наконец набрался смелости и спросил Амата:

– А как было на драфте в НХЛ?

Зазубами показывал Тюре, как должен двигаться вратарь, но услышав вопрос, беспокойно покосился на Амата. Спросить об этом так непосредственно, в лоб, мог только тринадцатилетний мечтатель. Амат сделал еще один бросок и задумчиво ответил:

– Там все были лучшие. Здесь тоже бывают хорошие игроки – иногда кого-то в серии встретишь, или в лагере, или еще где. Но там ЛУЧШИЕ были все – в тех местах, откуда они приехали, каждый был лучшим. Они готовились к драфту всю свою жизнь. Я чувствовал… давление… бешеное давление. По-другому и не объяснишь. Никогда такого не испытывал. Тяжело, как будто дышать нечем.

Тед ударил по шайбе. Оперся на клюшку.

– Мой отец говорит, что чувствовать давление – это привилегия. Если его нет, значит, ты никогда не делал ничего стоящего и люди ничего от тебя не ждут.

– Может, будешь моим агентом на следующем драфте? – улыбаясь, спросил Амат.

– Через несколько лет ты сам будешь моим агентом! – вырвалось у Теда. Он в жизни никому так не хамил.

Ему было чудовищно стыдно, и это не могло не вызвать симпатии. В этом мальчике Амат услышал себя. Он вспомнил, как играл в хоккей, прежде чем стал играть в хоккей ради всех остальных. Следующая шайба чуть не пробила дырку в сетке ворот.

– Я никогда не смогу так бить, сколько ни тренируйся, – восторженно прошептал Тед.

– Тебе не тренироваться нужно больше, а думать меньше, – ответил Амат.

* * *

Бьорнстадские игроки уезжали из Хеда в хорошем расположении духа. Бубу так осторожно поцеловал Тесс в щеку, что Беньи буркнул:

– Знаешь, Бубу, некоторые даже почтовый конверт более страстно заклеивают.