После бури

– Странно было вернуться домой, а? Мне было дико стремно. Один только ледовый дворец, сейчас он кажется тесным, а в детстве он же был… гигантский…

– Да. Все дико стремное. Я даже в своем собственном доме не чувствую себя дома. Я даже не говорю «домой», когда сюда еду… – призналась Мая.

Беньи долго молчал. Потом спросил:

– А ты когда-нибудь думаешь о том, как бы сложилась твоя жизнь, не будь в ней Кевина?

– Постоянно, – шепнула Мая, в равной степени шокированная вопросом и тем, как быстро пришел ответ. – А ты?

Подбородок Беньи дернулся – это был самый незаметный в мире кивок.

– Думаешь, ты бы тогда осталась здесь жить?

После раздумий, длившихся целую вечность, Мая ответила:

– Да. Думаю, я бы так и была наивной и веселой маленькой девочкой. Ходила бы на вечеринки, пила мерзкие шоты и сплетничала в школе о том, кто с кем переспал. Сидела бы ночами напролет и слушала Анину болтовню по телефону о том, какой же был сексуальный этот Беньи…

– Я и сейчас ничего! – решительно перебил ее Беньи.

– Да, да, красавчик, никто не спорит. Но если бы ты не знал об этом, был бы еще симпатичнее, – улыбнулась Мая.

Он немного помедлил, прежде чем задать следующий вопрос:

– Ну а потом? После школы? Ты бы осталась? Если бы не Кевин.

Мая всерьез задумалась:

– Да… не знаю, наверное. Наверное, я бы сошлась с каким-нибудь придурочным хоккеистом, завела маленький домик с маленьким садом, двух детей, кота Симбу, собачку Молли…

– Мне нравится, что своим будущим питомцам ты дала имена, а детям нет, – хмыкнул Беньи.

– Пока что я больше люблю животных, – хмыкнула она в ответ.

– Ну и ты будешь счастлива? В этом домике?

Мая снова положила голову ему на плечо.

– Да. Думаю, да. Но песни я буду писать отвратные.

Беньи рассмеялся:

– Я могу жить там с тобой, если тебя вдруг бросит муж.

– Это может случится только если ты его «перевербуешь».

– Ты права, – согласился он.

– Я тобой горжусь, – шепнула она ему в плечо.

– Я тоже тобой горжусь, – ответил он ей в макушку.

Двумя рядами ниже кто-то возмутился:

– А как же я? Мной никто не гордится, что ли? Друзья еще называется! Говнюки вы, а не друзья! Если бы я не установила на твой телефон приложение для слежения, то в жизни не догадалась бы, что вы здесь!

Ана мрачно перелезла через сиденья. Мая готова была сквозь землю провалиться – у нее в телефоне было девять пропущенных звонков.

– Погоди… ты установила у меня следящее приложение? Чтобы знать, где я? Зачем? – обличающим тоном воскликнула она, на что Ана в полном недоумении развела руками:

– А вот затем! Именно из-за таких ситуаций, как эта!

70

Хоккеисты

Игроки основной команды приняли душ и разошлись по домам; Амат, Зазубами и Столичный остались в раздевалке последними. Они уже почти переоделись, когда Амат набрался мужества и спросил:

– Слышь, Зазубами, не хочешь немного потренироваться завтра утром? Как раньше… просто шайбу покидать… я попрошу вахтера пустить нас.

Зазубами радостно закивал. Столичный приподнял одну бровь и осторожно спросил:

– А можно с вами?

Амат просиял. Помедлил немного, а потом, еще раз преодолев неуверенность, предложил:

– А может… прямо сейчас поиграем?

Без лишних рассуждений они стянули с себя всю одежду и снова надели форму. На трибуне группка зрителей уже двигалась к выходу, но когда игроки вышли на лед, все обернулись: вахтер, Фатима, Суне, Петер, Беньи, Мая и Ана. В это время свет в ледовом дворце уже полагалось выключить, а двери запереть, но никто об этом даже не заикнулся. Амат сделал круг и пробил Зазубами в правую девятку ворот, шайба со свистом влетела в сетку, и от этого звука у всех, кто сидел на трибуне, сжалось сердце. Фатима впервые за много месяцев видела своего ребенка счастливым – он смеялся и ликовал.

– Смех на площадке, значит, в этом мире не все так херово… – пробормотал вахтер и пошел в подсобку, чтобы немного побыть наедине со своими чувствами.

Суне засмеялся, и пес лизнул его в лицо. Петер как будто вернулся в родной дом, никогда еще это чувство не было острее. На трибуне напротив сидели Беньи, Мая и Ана. Амат остановился возле них и задиристо крикнул Столичному:

– Эй! Ты знаком с Беньямином Овичем? Он у нас здесь легенда! Когда-то он неплохо играл! Не так хорошо, как ТЫ, конечно, но вполне себе НИЧЕГО…

Беньи долго сопротивлялся. Дольше, чем можно было предположить. Но потом выругался, встал и пробормотал:

– Дайте мне сраные коньки, я этому шуту кости переломаю…

Мая и Ана захохотали так громко, что смех зазвенел под потолком ледового дворца. Амат тоже засмеялся, а Столичный, стоявший с ним рядом, спросил шепотом:

– Он ведь это про тебя, да? Это он ТЕБЕ кости хочет переломать?

Беньи ворвался в подсобку к вахтеру и вернулся уже на коньках. Вахтер провел всю жизнь в этом ледовом дворце, но лучшего мгновения он припомнить не мог. Цаккель и Бубу уже поднялись в офис, чтобы спланировать следующую тренировку, но, услышав шум и гам на льду, вернулись на трибуну. Когда Бубу увидел Беньи, вид у него был как у лабрадора, заслышавшего звон ключей у входной двери. Цаккель, с виду невозмутимо, сказала:

– Я сама доделаю. Иди поиграй с друзьями.