После бури

– Я думаю, что в данном случае под словом «мужик» понимается скорее менталитет, нежели гендерная принадлежность.

– О, как современно! – бодро воскликнул политик.

– Но вы, получается, здесь не поэтому? – спросила главный редактор, с дрожью в голосе, выдающей нетерпение.

Поэтому Ричард Тео неспешно уселся поудобнее и принялся болтать об обстановке в ее кабинете, виде из окна и только потом перешел к делу:

– Я здесь просто как частное лицо, как гражданин, встревоженный происходящим. Последнее время до меня доходит множество слухов о напряженности между Хедом и Бьорнстадом, которая начинает перерастать в… как бы это назвать… во «фрустрацию»? Мне бы хотелось поговорить о том, что мы с вами вместе можем сделать, чтобы не допустить ненужной эскалации.

Главный редактор долго смотрела на него, толком не понимая, чего он добивается. И попыталась выиграть время, включив дурочку:

– О, да? Что вы хотите этим сказать?

Тео прекрасно понял ее намерение, но, как любой наделенный властью мужчина, он не мог упустить шанса выступить с назидательной речью в адрес женщины.

– У нас тут случилась жуткая драка между игроками детских команд в Бьорнстаде. После этого здесь, в Хеде, одному из бьорнстадских спонсоров разбили машину. Потом – трагедия на фабрике, спровоцировавшая жестокие столкновения на парковке у больницы и еще один акт вандализма – снова была разбита машина, на этот раз в Бьорнстаде. Боюсь, это только начало, если мы не предпримем ничего, чтобы затушить это пламя.

– И вы приехали сюда как пожарный, так я понимаю? – скептически спросила главный редактор.

Тео нарочито медленно вздохнул:

– Я слышал, что ваш репортер копается в финансовой отчетности одного из клубов. Говоря точнее, ваш отец, не так ли? Он, разумеется, хорошо известен в наших кругах. Почти легенда! Поймите, я безмерно уважаю право независимых СМИ следить за действиями властей, более того, мне бы хотелось, чтобы именно в этой коммуне вы следили за действиями властей с ОСОБЫМ пристрастием, так как здесь есть к чему придраться…

– Нельзя ли поближе к делу, – попросила главный редактор.

– Я просто хочу удостовериться, что вы не затеваете травлю напрасно. Не стоит распалять чувства людей, провоцируя их на насилие. Ведь даже сообщая новости, мы несем определенную социальную ответственность, не так ли?

Главный редактор откинулась на стуле. Случись этот разговор два дня назад, она держалась бы понаглее, но последнее время ей повсюду чудились призраки средь бела дня и черные куртки в сумерках, а от такого кому хочешь станет не по себе, даже самому толстокожему человеку.

– Я не стану комментировать никакие текущие расследования, над которыми работают мои журналисты, но кто бы их ни проводил, мой отец или кто-то другой, могу заверить вас в корректности и справедливости…

Политик аж на стуле подскочил, разыгрывая напускное отчаяние от того, что его так неправильно поняли.

– Разумеется! Разумеется! Я бы в жизни не посмел диктовать вам, что печатать, а что нет. Ни за что! Я хотел только подчеркнуть важность… момента. В наши дни, когда многие испытывают опасения за свои хоккейные клубы, наверняка ни вам, ни владельцу вашей газеты не хотелось бы выглядеть… небеспристрастными?

Главный редактор отметила, что в словах «владелец газеты» прозвучала скрытая угроза, но никак это не прокомментировала.

– Что бы мы ни напечатали, любая из сторон может обвинить нас в пристрастности. Если мы хорошо напишем про Хед, нам позвонят сотни рассерженных читателей из Бьорнстада, и наоборот, но повторю: все, что мы опубликуем, будет корректным и справедливым. Других комментариев касательно наших текущих расследований я давать политику не стану, ведь как раз таки это может быть расценено как небеспристрастность, не так ли?

Ричард Тео довольно улыбнулся, как будто не решил еще, суждено им стать лучшими друзьями или заклятыми врагами.

– Вы ведь не отсюда, правда?

– Нет. Вы это и раньше знали.

– Сам я вообще-то вырос в Бьорнстаде, но, наверное, это не слышно? Говор пропал за то время, что я жил за границей. Вернувшись, я, так сказать, научился смотреть на вещи как чужак и одновременно как местный. Можно я дам вам совет?

– А я могу от него отказаться? – спросила она с напускной жесткостью в голосе, хотя на самом деле испугалась того, как вдруг потемнел его взгляд.

– Не стоит думать, что со всем можно справиться самой. Мы здесь живем бок о бок с природой. В лесу и на воде без друзей никак. Может случиться столько всего неожиданного. Вот сейчас, во время бури, совсем не хотелось бы оказаться на улице одному. Это было бы безрассудно, да что там говорить, просто опасно.

Тео встал прежде, чем она успела ответить. Протянул руку так быстро, что главный редактор, не успев опомниться, пожала ее.

– Спасибо, что заглянули! – громко сказала она, стараясь придать голосу уверенности.

Он крепко сжал ее ладонь и долго не выпускал, потом кивнул на письмо читательницы и с улыбкой сказал: