После России

Зинаида Шаховская родилась в Москве, в 1906 году. Эвакуировалась с матерью и сестрами в феврале 1920 года из Новороссийска. Училась в Константинополе, Брюсселе и Париже. В 1926 году вышла замуж за Святослава Малевского — Малевич (1905–1973). В 1940 году — в санитарных частях французской армии, принимала участие в Сопротивлении. В январе 1942 года была переброшена через Гибралтар в Англию (где после Дюнкерка находился ее муж, доброволец бельгийской армии). В Лондоне была редактором АФИ (Французского информационного агентства), в 1945–1948 годах — военный корреспондент при союзных армиях в Германии, Австрии и Италии и корреспондент в Греции. Много путешествовала, жила в Африке, побывала в США, Мексике и Канаде.

В 1956–1957 годах с мужем, в то время бельгийским дипломатом, жила в Москве. С 1968 по 1978 годы редактировала газету «Русская мысль» в Париже. Выпустила много книг стихов и прозы, в том числе четыре тома воспоминаний (1910–1950). Член Союза французских писателей, ПЕН-клуба. Международной ассоциации литературных критиков, лауреат премии Парижа, дважды лауреат Французской академии, кавалер ордена Почетного легиона, офицер Ордена Искусств и Словесности.

Сегодня сочинения 3. Шаховской в пожарном порядке распечатываются в СССР: скорее, скорее издать ту. чье имя было за семью печатями. Говорят, что какой-то расторопный пионер из Тулы даже прочитал доклад, посвященный жизни и творческой деятельности опальной землячки.

Свой колоссальный архив она продала (не на что было жить) шесть лет назад в Америку частному лицу (плакать хочется!). Вторая часть завещана знаменитому коллекционеру профессору Рене Герра (с которым мы никак не можем наладить добрых отношений).

При прощании она просила меня не делать из нее героини (она этого не любит) и в следующий раз привезти ей из Москвы буханку бородинского хлеба и клюкву в сахаре.

— Вы хотите знать, кто я? Отвечаю: я — французский писатель русского происхождения, бельгийского гражданства. У меня есть король.

— Значит, вы подданная Его Величества короля Бельгии Бодуэна?

— У нас, слава Богу, нет подданных. Мы — граждане. Раньше присягали, а теперь не присягаем. Когда мы недовольны королем, выбираем другого. Так было, например, после войны. Меня это вполне удовлетворяет, потому что дает большую свободу. Я одновременно как бы внутри и вне событий. Благодарю Бога, что он дал мне живой интерес к истории, к жизни, к людям. На моем веку немного было таких же важных событий, как перестройка. Перестройка и меня обновила. Я люблю кризисы. В кризисах — движение. Мне кажется, что тот переворот, который произошел в России, во всем мире произойдет. К несчастью, к концу этого бенефиса меня уже не будет и я его не увижу. Есть такое выражение: для того чтобы править, нужно предвидеть. Но вот с перестройкой никто ничего не предвидел.

— А Октябрьскую революцию предвидели? Кстати, вы по-прежнему считаете, что Октябрьская революция — роковая ошибка истории?