Последнее убежище (сборник)

«Куда же все подевались? Где одеяло? Бутылка с иглой? Что на мне за одежда? Какое-то белое платье… Ничего не понимаю. Куда подевалась боль, и почему все вокруг такое светлое?»

Я приподнялась с кровати и села. Поводила рукой перед лицом. Мне стало очень страшно. Я водила рукой медленно, но видела следы, оставляемые ею в воздухе, которые не исчезали несколько секунд. Потом встала и пошла к двери. Открыла ее, За нею — разительный контраст! — кромешная тьма. Когда глаза привыкли к темноте, я увидела в конце коридора свечение, тусклое, как от фонаря. Захотелось сразу броситься к нему, потому что свет отдалялся.

— Жизель! Изель… Зель… Ль… — раздалось эхо.

Я обернулась, но сзади все было по-прежнему, только появились Какие-то непонятные тени. Тени есть, а людей нет… Мне стало еще страшнее. Вдруг я почувствовала сильную боль в области сердца, будто меня кто-то ударил, или, точнее, уколол. Я упала. Моргнула и увидела, что надо мной нависают люди. В одном из них я узнала доктора, он вынимал из моей груди длинную иглу. «Прямой укол адреналина в сердце», — неизвестно откуда узнала я. Боль снова наполнила все тело: ныли мышцы, кости, раскалывалась голова. Я снова закрыла глаза и сразу уснула. Как же мне стало хорошо! Я летела куда-то, а точнее, меня несла неведомая сила. Подо мной простиралась бесконечная пелена облаков. Даже птицы не летают так высоко! Но почему-то я теперь совсем не боялась. Может, это оттого, что в моих ушах звучала музыка? Когда я прислушалась к ней, то различила звуки органа. Затем сразу несколько тоненьких голосов. Это было похоже на… Католический хор мальчиков? Да! Верно! Это тот самый хор, который я слушала перед поездкой в Соборе Парижской Богоматери!

Ветер дул в лицо, я свободно вдыхала свежий воздух и упивалась звуками латинской песни-молитвы. Блаженство… Я забыла обо всем и отдалась этому течению. Вдалеке виднелся огонек, похожий на лучик солнца. Я летела к нему. Вот оно какое — солнце! Я никогда не видела его так близко, причем смотрела совершенно свободно, не жмуря глаза. Вдруг скорость начала падать, а солнце — затягивать снизу какой-то черный диск. Я испугалась, и мой полет прекратился. Я просто висела в воздухе и смотрела, как белый диск небесного светила затягивается черным. «Что это? Затмение?» — пронеслась мысль за секунду до того, как мое тело снова обрело массу, и я начала падать.

Перед ударом о землю я зажмурилась, но мои ожидания не оправдались — я пролетела сквозь нее. А когда все-таки решилась открыть глаза, то увидела прямо перед собой поднимающуюся железную стену. Встала, обернулась и обнаружила, что нахожусь все на той же «Чертановской». Только вот людей не было, и по станции бродили лишь какие-то прозрачные и плоские силуэты. Они начали стягиваться ко мне…

— Девочка, как тебя зовут? — спросил какой-то старичок.

Я была в замешательстве. А вы бы смогли поверить в это? К вам подходит «живая картинка» человека и разговаривает с вами. Причем я слышу русскую речь и понимаю ее, будто русский — мой родной язык!

— Жизель. Жизель Ляфлёр, — ответила я.

— Сколько тебе лет? — спросила женщина.

— Мне… Девять.

— Как же печально, что это произошло так рано… — с грустью в голосе проговорил все тот же старик и слегка улыбнулся: — Ну что же… Добро пожаловать!

* * *

«Шло время. Менялись правители. Народ устал от бесконечной войны…» — вспомнила я слова дяди Жака о противостоянии англичан и французов. Гонка вооружений, провокации, диверсии длились сто лет. Сто лет страданий, убийств, крови… И развязали все это два правителя из-за глупого территориального спора. Но насколько люди верны своим идолам? Они продолжали сражаться друг с другом, несмотря на давнюю смерть тех, кто развязал эту бойню. Ненависть передавалась из поколения в поколение. «За свободу! За равенство! За братство!» И это — лозунги тех, кто напал на мирных жителей? Да все эти слова и гроша не стоят, если ты используешь их только для управления людьми!!! Получается, люди сотворили себе кумира? Или это кумир сотворил себе людей?..

Мир призраков оказался не таким страшным, как мне казалось вначале. Здесь было много людей — те, кто погиб или умер в метро. Пожалуй, самым странным оказалось то, что с течением времени приведения не взрослеют и вообще не изменяются внешне. Мне было уже 29, но я оставалась в том же теле девятилетней девчонки. Точнее, не в теле, а в оболочке…

Как говорил Михаил, электрик-монтажник путей, который погиб по неосторожности уже больше пятидесяти лет назад: «Вот она — вечная молодость!»

Самым страшным стало отсутствие эмоций. Никто из нас больше не мог бояться, смеяться, плакать, переживать. А иногда так хотелось… А еще я так мечтала снова почувствовать запах папиных круассанов!

Правда, был еще один нюанс: каждому из нас давался шанс — билет на поезд. Дата отправления была известна изначально, а вот место назначения для каждого — свое, и его приходилось узнавать только по прибытии поезда на станцию. На все ту же станцию «Чертановская». Конечных же станций у поезда-призрака было три…