Последнее убежище (сборник)

— Ну что, согласен? — вместо приветствия спросил он.

Отложив в сторону так и не дочитанную газету, я приподнялся на локтях и посмотрел на него.

— Ты хоть понимаешь, что это большой риск? — я спустил, наконец, ноги на пол и обулся. — Еще прошлая вылазка не забылась, а ты мне тут…

— Постой, — перебил Петрович. — Мы же уже говорили на эту тему. Ну пойми же меня, Художник, войди в мое положение! Через три дня ты отправишься дальше по Кольцу…

— Через два, — поправил я.

— Тем более, — взгляд Петровича сделался больше виноватым, нежели суровым. — А если тебе в Полис приспичит? Или в Рейх? Как долго тебя ждать после твоих художеств?! — в голосе товарища проскользнули нотки отчаяния.

— Илья, скажи прямо, зачем тебе так нужен этот рисунок?

Непривычно видеть, как человек, привыкший к беспрекословному выполнению своих приказов, вынужден просить у кого-либо помощи.

Петрович помялся, словно стесняясь раскрывать что-то личное, сокровенное, но все же, устало махнув рукой, проговорил:

— Не мне он нужен, а сыну, Мише. Подарок на день рождения…

Я удивленно посмотрел на него. А ведь действительно, личное.

— Тут такое дело, Слав, — Петрович обратился ко мне по имени, чего не делал давно, еще с прошлой жизни. — У моего сына скоро день рождения, а я ему обещал подарить рисунок города. Ну, знаешь, когда он с высоты показан, как на открытках или коробках с шоколадными конфетами раньше делали. Только тогда это фотографии были, а сейчас где фотоаппарат взять? — Илья опустил глаза.

Он немного помолчал, а потом вновь поднял на меня взгляд.

— Пойми, Слав, для меня это очень важно! Я не был дома больше месяца. — Голос приятеля сделался скрипучим. — Жена звонит периодически, спрашивает, когда приеду навестить… А я не могу сейчас все бросить, ты же знаешь, хотя очень люблю их обоих, и на день рождения сынишки обязательно буду. Но я не хочу, чтобы Миша думал, будто я не способен сдержать слова. — Он тяжело вздохнул. — Отец я или не отец, в конце концов…

Я смотрел на Илью, вперившего застывший взгляд в брезентовую стену палатки, и пытался вспомнить, как давно я его знаю. Лет тридцать мы знакомы точно, и за все это время Петрович, не задумываясь, приходил мне на помощь, если таковая требовалась. Кто бы мог подумать, что настанет час, и помощь понадобится уже ему… Такое всегда казалось невероятным, ведь Илья принадлежал к той категории людей, для которых решение проблемы заключалось лишь в формулировке приказа. А тут вон оно что… Сын.

— Ладно, договорились. — Я поднялся с топчана и принялся разминать затекшие конечности. — Но только ради твоего пацана.

Илья улыбнулся, что тоже было редкостью в последнее время, и, жалобно скрипнув напоследок стулом, поднялся.

— Пошли, расскажу тебе свои соображения.

* * *

По левую руку вдоль платформы тянулись пути, на входах в туннели упиравшиеся в блокпосты с пограничными дозорами, доукомплектованными армейскими отрядами. Путевая стена, отделанная светлым мрамором, вся была увешана полотнищами с изображением герба Содружества Станций Кольцевой Линии, или попросту Ганзы, — коричневым кругом. Под одним из стягов красовалась рельефная надпись «Краснопресненская». С другой стороны, за пилонами, облицованными темно-красным гранитом, прямо в центре зала находилась длинная палатка с намалеванной на брезентовом боку белой краской надписью «Казарма». Вокруг сновали солдаты в ганзейском камуфляже — таком же, как у Петровича. Гражданских тут почти не было, разве что челноки, кочующие по Кольцу с одной станции на другую, перевозящие и товар, и новости, и сплетни. Вообще, станция больше напоминала военную базу, чем разительно отличалась от своих сестер на Кольцевой линии.

— Самый лучший, да и, скорее всего, единственный вариант — сталинская высотка на Кудринской площади. Ее еще раньше «Домом авиаторов» называли. И недалеко — всего-то Конюшковскую улицу да Большой Конюшковский переулок пересечь, и будешь на месте. Да и чего я тебе рассказываю, ты ведь уже бывал, — рассуждал Илья, пока мы шли по платформе.

— Случалось дело. Но я не поднимался на такую высоту, чтобы весь город было видно. — Я скептически взглянул на друга.

— Да не беспокойся ты, — отмахнулся тот. — На крыше есть специальный смотровой периметр.

На участке путей, который мы проходили, стояла груженная длинными ящиками дрезина, на бортике которой, спиной к платформе, сидел человек в гражданской одежде. Челнок, не иначе. К транспорту как раз подошли двое бойцов, принесших один из ящиков.

Вскочивший, как будто у него над ухом из ружья выстрелили, челнок принялся суетливо руководить погрузкой.

— Ну, хорошо. А как там с тварями дело обстоит? — Я бросил взгляд на Илью. — Когда я был в доме в прошлый раз, то особо высоко не забирался, так что не знаю, что гам может обитать.

— Я посылал сталкеров проверить… Они там несколько часов провели, говорят, чисто все. Но все равно с тобой пойдут трое. Ты их знаешь и в деле видел. Ну и тебе самому экипировку стандартную выдадут. Вот, в принципе, и все, — Илья развел руками.