Последняя из Лунных Дев

– Заклинания, молитвы, благословения… Все это по сути одно и то же. Все дело в твоем намерении, Лиззи. В стремлении вложить в свою работу то, что ты чувствуешь душой.

Тогда, девочкой, она этого не поняла. Но, может быть, сумела уяснить сейчас.

Лиззи несколько раз перечитала строчки, стараясь запомнить их. Убедившись наконец, что все улеглось в памяти, она закрыла глаза, протянула ладони над мылом – так, как это делала Альтея в тот день, когда спасала почерневший от заморозка базилик, – и уверенно заговорила:

Нежное, мягкое, чистое мыло —Чтоб в снах сладких кроха о плаче забыла.

Пусть темная ночь пролетит без труда.Благодарю тебя, Дух! И да будет так всегда.

Закончив говорить, Лиззи ненадолго застыла в неподвижном молчании, ожидая какого-то знака, что благословение принято. Поначалу ничего не происходило – лишь из открытой двери доносился монотонный хор ночных звуков природы. А потом она это ощутила. По костям ее словно прошла какая-то шипучая вибрация – точно рябь по воде от встречного потока. Ощущение было невероятно пьянящим. Настолько одурманивающим, что у Лиззи едва не закружилась голова. Но потом, когда оно все же отхлынуло, на смену пришло неизъяснимое спокойствие. Осознание того, что в эти несколько мимолетных секунд, пока глаза ее были закрыты, мир Лиззи сам собою перестроился – незаметно, но тем не менее глубоко и весомо.

«Ландыши… Для примирения.

Моя милая Лиззи!

Вот и встретились мы снова – ты и я – на этой, исписанной моей рукой страничке. Пишу тебе, с особым удовольствием представляя, как ты держишь мой дневник, забравшись в постель и опершись спиною о подушку или, быть может, устроившись в моей маленькой читальне. Хотя я вовсе не уверена, что тебе понравится то, что я обязана тебе сказать. Я снова должна затронуть тему твоей матери. Ты, наверное, подумаешь, что я и так уже достаточно поделилась своей тревогой за вас двоих, но, на мой взгляд, мне есть что еще добавить, а потому, рискуя навсегда отвратить тебя от своих записок, считаю должным это высказать.

Ты всегда была на редкость любознательным ребенком – из тех почемучек, которые снова и снова обо всем расспрашивают, снимая с предметов и явлений слой за слоем, пока не докопаются до сути. Неважно, что именно это было – тебе хотелось понять и познать все на свете. Тебе нравилось узнавать о вещах, которые тебя окружают. Что они могут делать? Как они работают? Что будет происходить дальше? Тебе казалось, что, если ты будешь знать о мире достаточно, то ничто не сможет застать тебя врасплох. Тебе нравилось, чтобы все было распланировано, предсказуемо, безопасно. Однако это не свойственно нашей природе. Жизнь вообще – а особенно для таких женщин, как мы, – никогда не следует заведомому плану.

Равно как и другие люди в нашей жизни.