Последняя из рода Мун: Семь свистунов. Неистовый гон

– Не беспокойтесь, к вам я не приду. Если только чтобы поблагодарить за заботу. – Она бросила взгляд на Оддина.

– О нет! – воскликнул он. – Не стоит благодарности!

– Пройдемте в столовую, – предложила госпожа Торэм, вздохнув. – Вы наверняка не ели весь день.

Элейн с тревогой взглянула на госпожу Торэм: что можно от нее ожидать? Пускай Оддин отрекался от своей родни, уверяя, что не испытывает никаких проблем с тем, что Элейн опозорила Ковина на весь город. Но что насчет матери? Следовало ли опасаться яда в стакане воды?

То ли заметив сомнение в глазах гостьи, то ли просто догадавшись о ее мыслях, госпожа Торэм снисходительно уточнила:

– Хватит стоять с таким лицом, будто вы на плахе. Думаете, мой сын привез бы вас в этот дом, если бы считал, что вам тут угрожает опасность?

Элейн чуть расслабила плечи, понимая, что действительно была очень напряжена. Но ответила она не без дерзости:

– Мы не настолько близки, чтобы я могла разгадать мотивы господина Торэма. В человеке легко обмануться.

– Полагаю, вы выяснили это непростым путем… – задумчиво произнесла госпожа Торэм. А затем, подойдя к Элейн, глядя в глаза, сказала: – Ковин всю сознательную жизнь совершает поступки, которые я не одобряю. Я не могу их предотвратить, но и принять не в силах. Если ему приходится расплачиваться за собственные деяния, то это целиком и полностью его забота. Он никогда не искал моей поддержки, не получит ее и сейчас.

Медленно кивнув, Элейн позволила увести себя из комнаты.

Пока она утоляла голод запеченными овощами и кружкой эля, Оддин переговаривался с госпожой Торэм.

– Ты знаешь, что Ковин намерен делать? – спросил он.

– Твой брат не счел нужным делиться со мной своими планами. Впрочем, судя по выражению его лица, он вообще был не в состоянии разговаривать. Боюсь, если он не найдет девушку, то убьет сегодня кого-то другого.

Элейн почувствовала, как еда застряла в горле, поэтому торопливо глотнула горьковатый напиток.

– Полагаю, до утра он останется дома, ожидая новостей от стражи, – продолжила госпожа Торэм. – Вероятно, напишет пару писем, чтобы заручиться поддержкой высокопоставленных лиц. Любопытно, однако, что, когда я покидала его дом – а делала я это в числе последних, – Донун тоже ждал, пока подадут экипаж. И он даже не взглянул на меня, хотя прежде ни разу мне не удавалось избавиться от назойливого внимания нашего наместника. Крысы бегут с корабля… Не уверена, что кто-то захочет поддержать Ковина.

Оддин потер подбородок.

– Тебе нужно уехать из города, – заявил он. – По крайней мере, на время.

Госпожа Торэм фыркнула.

– Мама, необходимо это сделать. – Слова прозвучали твердо. – Неизвестно, на что способна обезумевшая толпа, а, как ты верно заметила, многие решат воспользоваться шансом избавиться от жестокого мормэра. Слухи разлетятся быстро. Тебе нужно уехать.

– Предлагаешь тоже бежать? – Она вздернула подбородок. – Свет будет с большим удовольствием смаковать эту новость на всех ближайших собраниях.

– Ты же не хочешь лишать их такого удовольствия своим присутствием? – Оддин поднял светлую бровь.

Они обменялись взглядами, и было ясно, что госпожа Торэм разделила шутку.

– Я собиралась провести первые дни лета в Улье. Это поместье на границе с Кападонией, – светским тоном уточнила она для Элейн. – Там добывают вересковый мед. Очень красивое место, но несколько уединенное.

– Возьми с собой пару книг из библиотеки. – Оддин ободряюще ей улыбнулся. – Распорядись скорее, не стоит терять время. Ты должна уехать рано утром.

Госпожа Торэм несколько мгновений обдумывала слова сына. В какой-то момент ее лицо изменилось, внезапно обнажив чувства. Она поджала губы, будто пыталась сдержать эмоции, ее брови сложились «домиком».

– Что, если… с ним действительно… что-то случится? А я буду так далеко.

Оддин досадливо потер лоб:

– Не думаю, что его и вправду убьют. Полиция не поддастся на провокации толпы, офицеры останутся на стороне закона. Ну… по крайней мере, так было бы в Альбе. Здесь слишком много коррупции среди служителей закона и слишком мало чести. Хорошо. – Он хлопнул себя по бедрам, принимая решение. – Поедешь сначала в Альбу. Мой дом там довольно скромен…

Госпожа Торэм скривилась, но попыталась быстро вернуть безразличное выражение лица.

– Дом довольно скромен, но сойдет для временного пристанища, – настойчиво произнес он; от его внимания не утаилась реакция матери.

– Ты очень любезен, Оддин, – не слишком искренне отозвалась госпожа Торэм, а затем встала. – Пойду распоряжусь, чтобы собрали мои вещи.

И как будто в пустоту она предположила:

– Нужно, вероятно, взять с собой хорошие простыни. Фарфор. – Окинула сына взглядом и добавила: – Зеркало. У тебя ведь дома нет зеркал?

Он закатил глаза, и госпожа Торэм ушла, похоже, мысленно перечисляя все, что создавало для нее домашний уют и с большой вероятностью отсутствовало в доме Оддина в Альбе.

– Что касается тебя, Элейн, – обратился он к теперь уже сытой гостье, – почему бы тебе тоже не отправиться с моей матерью? В Альбе вы обе будете в безопасности, но в достаточной близости, чтобы услышать новости о Ковине.