Последняя из рода Мун: Семь свистунов. Неистовый гон

– Полиция в Нортастере работает из рук вон плохо. Шериф больше занят парадами и строевой подготовкой. Продвигаются по службе те, кто лучше угадывает желания командиров. Нормальные ребята туда не рвутся. И вот итог: приказы исполняются не для результата, а для галочки. В Альбе все иначе.

Элейн понимающе кивнула. Ей хотелось сказать что-нибудь язвительное, вроде «Добро пожаловать в настоящий мир», но она сдержалась. Вместо этого предложила:

– Узнай, не нужна ли помощь твоей матери.

Тяжело вздохнув, Оддин так и поступил. Госпожа Торэм попросила вызвать врача, конюх помог перенести Ковина в одну из гостевых комнат. Началась суета. Все это казалось Элейн игрой со странными правилами. Что будет, когда мормэр очнется? Велит отправить брата в тюрьму? Продолжит жить и работать как ни в чем не бывало? Попытается задушить Элейн снова?

Она чувствовала желание покинуть дом Торэмов как можно скорее. Но что-то ее останавливало от того, чтобы уйти сразу.

Скрывшись в своей комнате, она отыскала среди вещей мешочек с картами и торопливо перемешала колоду. Прикрыв глаза на мгновение и сделав глубокий вдох, Элейн посмотрела на изображение.

В комнате – судя по всему, спальне – сидели двое, мужчина и женщина. За их фигурами угадывалась детская люлька. Мужчина казался глубоко озабоченным. А внимание женщины привлекла гостья в синем платье.

Глава девятая,

в которой происходят новые убийства

В комнате – судя по всему, спальне – сидели двое, мужчина и женщина. За их фигурами угадывалась детская люлька. Мужчина казался глубоко озабоченным. А внимание женщины привлекла гостья в синем платье.

Элейн увидела в паре себя и Оддина. А ребенок будто бы олицетворял их общие хлопоты. В том, как женщина смотрела на гостью, было что-то, полное отчаяния и слепой надежды. Казалось, она молила о помощи.

Кем же была спасительница? Этот вопрос не мучил Элейн слишком долго. Только одна женщина постоянно оказывалась рядом – Виттория Торэм. Правда, вид у нее был совсем не такой, как у гостьи на картинке. О нет, госпожа Торэм не входила осторожно, будто бы спрашивая позволения. Она всегда появлялась в комнате эффектно, источая силу и уверенность. Ее привлекательное лицо не было надменным, но спокойное выражение и неподражаемая стать всегда делали ее будто на голову выше остальных.

Элейн глубоко вздохнула. Карта явно указывала на то, что держаться стоило Торэмов, а помощи искать у хозяйки. Но разум твердил, что в том не было никакого смысла. Она повертела карту. Какой совет здесь был? Мама говорила Элейн: мы знаем ответы на все вопросы, карты же помогают прочитать то, что спрятано глубоко внутри нас. Но как следовало понимать картинку, если разъяснение казалось очевидным, но непривлекательным?

Чуть нахмурившись, Элейн пыталась разглядеть скрытый смысл. А что, если трактовать эту сцену следовало как настоящее, как то, что происходило сейчас? А ощущение бессмысленности – как верный знак что-то поменять?

Эти мысли воодушевили Элейн. Она нашла ответ, который искала: текущая ситуация угнетала, пора было действовать решительнее.

Захватив свои вещи, она спешно ушла, попросив кого-то из слуг попрощаться с Торэмами от ее имени. Художник или не Художник, это был дом жестокого убийцы. Какой-то неизвестный душегуб, которому она даже не подходила в качестве жертвы, казался не таким уж опасным.

В пекарне Элейн были не рады. Господин Зонтаг отчитал ее за исчезновение и сказал, что она не может приходить и уходить, когда вздумается. Оставшись без работы и без места для ночлега, она растерялась. Тут же начало казаться, что покидать дом Торэмов было ошибкой. Может, все-таки стоило иначе объяснить карту…

Но мысль о том, чтобы вернуться, вызвала такой ярый внутренний протест, что Элейн тряхнула головой и побрела по улице.

Остановившись у реки, где обычно стирала мешки, она села на большой камень и задумалась. Оддин мог говорить что угодно, но, по ее мнению, Ковин все еще собирался убить Магистра Света. Не придумав ничего лучше, Элейн решила найти этого человека. Давно пора было познакомиться с Магистром и предупредить об опасности.

Не зная, с чего начать, она решительно сжала кулаки и направилась к Храму Света – его было видно со многих улиц Нортастера. Шпиль, украшенный золотым солнечным диском, сиял в погожие дни, призывая горожан прийти на очищение в святилище.