Последняя из рода Мун: Семь свистунов. Неистовый гон

В коридоре послышались шаги. Элейн замерла. Уловив звук поворачивающегося в замке ключа, она испуганно застыла, взглядом ища убежище. Увидев в углу массивный шкаф для одежды, она заскочила в него. Едва оказавшись внутри, закрыла дверцу, и в следующее мгновение в комнату вошел карнаби.

Сквозь щель между дверцами Элейн наблюдала за происходящим.

Он закрыл дверь, скинул темно-синий камзол и размял шею. Затем упал на кушетку, по-хозяйски забросив ноги в грязных сапогах на столик, запрокинул голову и протяжно выдохнул. Он сидел так не меньше четверти часа, и Элейн изнывала от желания пошевелиться и разогнуть затекшие ноги. Но она смирно сидела и ждала. Как в ту ночь в Думне, когда она так же пряталась от него под телегой. Кровь застучала в ушах при воспоминании о той резне. Элейн зажмурилась, чувствуя, как все существо наполняется страстным желанием любой ценой отомстить этому монстру.

Наконец карнаби резко подскочил, будто какая-то мысль озарила его, и начал расхаживать взад-вперед.

Он был высок ростом и широкоплеч, подтянутый, жилистый, с живой мимикой и без намека на истинную сущность – сущность чудовища.

Мужчина подошел к окну, рядом с которым стоял чайник. Элейн не могла понять, намеревался ли он пить или просто смотрел в окно.

Наконец карнаби повернулся к окну спиной, и Элейн увидела, что у него в руке был тот самый глиняный чайник с пижмой.

Она смотрела, как он пил прямо из носика, и не чувствовала сил даже дышать. От мысли о том, что она только что отравила человека, к горлу подступила тошнота. Но Элейн не собиралась останавливать его. Нет. Он заслуживал каждого мгновения ожидающих его мук.

Карнаби оторвался и скривился, удивленно глядя на сосуд в руках. Пару раз причмокнув, будто бы пытаясь понять, что только что выпил, он хмыкнул, отставил чайник и сел за стол. Теперь Элейн видела только светлые волосы, собранные на затылке в неаккуратный пучок, и широкую спину, обтянутую белой рубахой. Придвинув перо с чернильницей, он начал писать.

Первые мгновения ничего не происходило, а затем он закашлялся. Элейн внутренне напряглась… но ничего не произошло. Карнаби прочистил горло и продолжил писать. Прошло не меньше получаса, прежде чем он отложил письменные принадлежности. Снова прочистил горло, а затем сделал еще один глоток из чайника. Элейн невольно отметила ужасающую привычку пить из носика. Ведь рядом стояло целых две кружки!

Шло время. Элейн не знала, как быстро действовала пижма, но уже начала подозревать, что ошиблась.

После такого сильного напряжения безучастно ждать стало утомительно; почувствовав усталость, она задремала. Из полусна ее вырвал стук в дверь.

– Принесла воду на смену, – послышался юный голосок.

– Спасибо, добрая девушка, – чуть насмешливо ответил карнаби. – Как приятно, что кто-то заботится обо мне.

– Мне старшая велела, – сердито отозвалась горничная.

Мужчина благодушно рассмеялся.

– Значит, она обо мне заботится, – ответил он.

Элейн закатила глаза. Он изображал из себя общительного добряка. Она не раз встречала таких мужчин. За их болтовней обычно не скрывалось ничего, кроме себялюбия и желания покрасоваться. Как оказалось, за маской благодушия можно скрыть прогнившую душу и кромешный мрак.

– Скажи-ка, а что это за странный напиток у меня в чайнике? – поинтересовался вдруг карнаби.

– Обычный травяной чай, мой господин, – ответила девушка.

Он настоял, чтобы та посмотрела, уверив, что раньше вкус был другим. Тогда служанка принюхалась и чуть удивленно взглянула на карнаби.

Кровь застыла в жилах Элейн. Никто еще не знал, что она пряталась в шкафу, но стоило им понять, что в чайнике яд, как первым делом начали бы обыскивать комнату, в этом не было сомнений.

– Это пижма, мой господин.

– Это обычно для ваших мест? Вы часто пьете пижму? На вкус как кошачья моча.

– Я не знаю, какова моча на вкус, – любезно ответила служанка, но Элейн услышала в ответе дерзкую насмешку.

Ей стало страшно: если именно сейчас проявится истинное лицо карнаби? Если он ударит ни в чем не повинную служанку? Едва ли этот человек допускал, чтобы над ним так потешались.

Но он лишь рассмеялся.

– Я бы попросил больше меня этим не потчевать.

Горничная пожала плечами и взяла чайник.

– Вообще отвар пижмы полезен, если только вы не на сносях.

С этими словами она поспешила выйти из комнаты.

Элейн угрюмо посмотрела в противоположный угол шкафа. Она думала, что налила этому монстру отраву, а оказалось – лекарство! Какая глупая ошибка. Отчего же умер конюх? Вряд ли он был в положении. Элейн сжала губы, ругая себя на все лады за глупую самоуверенность.

– Я уезжаю домой сегодня вечером, – громко сказал служанке вслед карнаби. – Принеси ужин пораньше, чтобы я успел поесть.

Из коридора послышалось приглушенное «да, мой господин», и дверь захлопнулась.

Элейн оставалось только надеяться, что этот человек не собирался сидеть тут до самого отъезда.