Последняя камелия

Домоправительница сняла с шеи золотую цепочку, на которой висели два ключа. Один из них она вставила в дверь в глубине спальни. Я заглянула внутрь, а миссис Диллоуэй тем временем включила торшер. У окна стояло позолоченное кресло в стиле Людовика XVI, а рядом письменный стол с раскрытой книгой, ее страницы пожелтели от солнечного света. Рядом были разбросаны бумаги, фотографии, записная книжка и ручка, словно леди Анна только что подписывала свою корреспонденцию – может быть, ответ на приглашение на обед в Лондоне или официальный прием в доме какого-нибудь герцога. Я представила, как она выводит букву «А» с вытянутой черточкой и росчерком на конце. Может быть, она подписывалась маленьким цветочком в углу, как делала я. Я сделала несколько шагов ближе, заинтересовавшись книжной полкой у окна. Однако вместо художественной литературы там были только книги по ботанике. Я вытащила за корешок одну – «Питание роз и уход за ними». Другая, побольше, с изображением гортензии на обложке, оказалась руководством по уходу за многолетними растениями.

– Она была самоучкой, – сказала миссис Диллоуэй, – но знала о растениях и цветах больше, чем любой другой.

Я наблюдала, как старая женщина осматривает комнату. Она подошла ко мне поближе и указала на обитую материей скамью у окна. Я пошла за ней и села. Мне представилось, как сюда к маме прибегают дети. Маленькая девочка, лежа на этой скамье, выглядывающая в сад, пока ее мать работает; мальчики поглощены чтением комиксов. Такое счастье. Что разрушило его?

В свете торшера миссис Диллоуэй выглядела дряхлой, намного старше, чем показалось мне раньше. Свет от лампы высвечивал морщины на ее коже, усталость в глазах.

– Я знаю, что стара, – сказала она. – Мне недолго осталось. – Она провела рукой по седым волосам. – Мисс Синклер, мои поездки в город по средам – это не визиты к парикмахеру. Я хожу к доктору. У меня рак. Скоро я начну лечение и уже не смогу выполнять свои обязанности здесь.

– О, извините, я не знала…

– Мне не нужна ваша жалость, – прервала меня она. – Но нужна ваша помощь. – Она выдвинула ящик стола и вытащила стопку газетных вырезок. – Перед смертью леди Анна призналась мне в одном темном деле, которое не давало мне покоя все эти годы.

Я просмотрела первую газетную вырезку.

– Это о пропавшей девушке, Лайле Герцберг.

– Да, – подтвердила миссис Диллоуэй. – И есть еще.

Я посмотрела следующую вырезку, а потом другие.

– Джейн Ианелла, Эллен Гановер, Дорис Уилер, Беатрис Крейн, Лизбет О’Нелли. – Я покачала головой. – Все были похищены.

Миссис Диллоуэй кивнула, потом протянула руку к оловянной коробочке на книжном шкафу.

– Это нашла леди Анна.

Я взяла коробочку и открыла крышку. Внутри на синей бархатной подушечке лежал золотой браслет. Вынув его, я посмотрела на миссис Диллоуэй.

– Не понимаю. Что это?

– Прочтите надпись.

Я перевернула браслет. На внутренней стороне было выгравировано: «Лайле, с любовью…»

– Вы думаете, это…

Миссис Диллоуэй указала на стопку газетных вырезок. Я оттянула ремешок своих часов.

– Но Лайла тогда было распространенным именем, верно? Как можно быть уверенным, что браслет принадлежал той Лайле?

Миссис Диллоуэй взяла его и повернула, показывая букву «Г» на застежке.

– Ее отец был ювелиром. Фирма «Герцберг Джевелерз».

Я разинула рот.

– И где же леди Анна нашла этот браслет?

Миссис Диллоуэй помолчала, прежде чем ответить:

– В спальне лорда Ливингстона.

– Ты сегодня виделась с миссис Диллоуэй? – спросил Рекс после завтрака на террасе.

– Да, совсем недолго, – ответила я. Мне еще предстояло рассказать ему о нашей полуночной встрече. – А что?

– Она что-то неважно выглядит.

– Ей нужен отдых, – сказала я, встревожившись. – Пора бы ее убедить взять небольшой отпуск.

Миссис Диллоуэй хотя и не согласилась взять день отдыха, но во второй половине дня вместе с миссис Клейн пришла посидеть с нами на террасе. Мы играли в «тридцать одно», и домоправительница, сначала игравшая неохотно, потом разошлась и оказалась серьезным соперником, она выиграла четыре партии подряд. Позже, когда Рекс задремал в шезлонге, миссис Клейн посмотрела на сад.

– Когда видишь какое-то место каждый день в течение многих лет, – задумчиво проговорила она, – то перестаешь замечать, насколько оно прекрасно.

– Оно прелестно, – подтвердила я.

– Иногда мне жаль ее, – продолжала кухарка.

– Кого?

– Леди Анну.

Миссис Диллоуэй выпрямилась в своем кресле, но смотрела в сторону, будто наш разговор был ей неинтересен.

– Почему? – спросила я.

– Ну, конечно, я никогда хорошо ее не знала, – сказала миссис Клейн, – но могу себе представить ее состояние. Талантливый садовод, лишенный радости поделиться своим творением с другими, подобен кулинару, никогда не видящему одобрительных улыбок в адрес своих десертов.

– Как я вас понимаю! – сказала я. – Редчайшая чайная роза в моем нью-йоркском саду не была бы такой привлекательной, если бы Рекс не любовался ею вместе со мной.

Миссис Клейн одобрительно посмотрела на меня.

– Может быть, леди Анна смотрит сверху на все это? – после некоторого молчания проговорила я.