Последняя капля сталактита (Триптих "Время драконов" часть 3)

— Мы из-за этой их “линии” последнее время, как под смертью, в Ильи ходили: перед тем, как залезть, не на вход смотрели — и его состояние — а выше: на гору. Все-ли опоры ещё стоят. И просыпаясь в гроте, первым делом шаговое напряжение вольтметром на потолке мерили — а уж потом глаза открывали... Не жизнь была,— сплошной зачёт по ‘эрэктротехнике’ ( имею в виду стояние волос на голове в определённых условиях ),—

— Но нет, оказывается, худа без добра: и в бочке дерьма завсегда ложку дёгтя отыскать можно... Со спектральными слезами атомов мёда. Если только, конечно, дерьмо перелопатить как следует.

Но дерьма в нашей стране — хоть жопой жри. А значит, и каплю мёда каким-то чудом нацедить не представляется невозможным. Мы, например, нацедили —

И теперь главное было — отстоять любой ценой этот наш заначенный вход в Ильи:

— Нашу специальную заначку на будущее.

: Наше будущее то есть.

Но чтоб сделать это, нам с Пищером нужно было оказаться в самом эпицентре событий —— причём как можно ближе к их “верху”:

Чтобы самим руководить всем этим процессом.

— Потому как механика данного процесса в некотором приближении “выглядит примерно так”:

/ “А дырка от бублика...” — помните?... Анализу этого сволочного процесса и тому, как с ним бороться, мы и посвящаем нашу с Пищером бессонную ночь. И додумываемся до следующего... /

: Есть некие “официальные спелеодятлы”, которые, скажем, имеют на нас зуб. На Сашку — за то, что отыскал в своё время Шкварина и опозорил их перед всем спелеомиром; на Пищера — за Университет его подземный, за ПИ-инициативы,— но гораздо больше — за его занятия чуждой советским спелеоспортсменам наукой спелеонавтикой < продажной родственницей ‘буржуазных девок’ селекции, кибернетики, генетики, биоритмологии, теории расширяющейся Вселенной, дрейфа континентов, чёрных дыр, летающих тарелок, инопланетных цивилизаций,— и многого другого во всех областях человеческой жизни, включая стерео-и-квадрофонию, двуслойные магнитные плёнки, бытовые “видюшники”, акустические колонки из музыкальной ели, доступные всем автомобили, компьютеры, личные приусадебные хозяйства... >; на всех ильинских “в целом” у них зуб за полное игнорирование их совдеповских игрищ со справками, зачётами и прочей бумажной мутатой, жизненно необходимой лишь тем, кто не состоялся на самом деле ни как хороший спелеолог, ни как хотя бы средненький ‘инженегр’ по месту службы — но на профсоюзную ниву вклиниться не успел ( там своих хватало ); на кого-то у них может быть зуб за прекрасные связи с местными спелеологами в других карстовых районах — в то время, как “официальных москалей” дружно ненавидят, по-моему, все, кто только ходит в нашей стране под землю... Что ж — есть за что:

— Иногда даже стыдно бывает признаться на каком-нибудь слёте или в экспедиции, что ты тоже из Москвы... < У нас самих случай был — просто кошмарный: до лютого, жгучего стыда... Сидим как-то у одного костра на Чимганском фестивале,— Коровин, Егоров, Пищер и я,— ребята песенки поют неплохие, и вдруг запели что-то подземное. «О!» — говорит Коровин, и просит гитару: не как в Ильях обычно, чтоб накормили, а на самом деле — петь.

И начинает исполнять наши любимые ильинские — штук десять своих спел, и стихи читал,— потом Сашка продолжил, а Генка спрашивает хозяев: мол, сами-то откуда будете? На Чимгане же народ со всей страны собирался — и какой народ... «Мы,– говорят,– ашхабадские спелеологи»,— а перед тем они всё генкино выступление на магнитофон писали и было видно, что в полном восторге они — даже от того, что Сашка после Гены на гитаре делал: ведь после Коровина просто невозможно, так я считаю, на гитаре играть — лишь позориться,— но они и Егорова писали, потому что он тоже наше подземное пел — то, что Гена не очень хорошо помнил. «А вы откуда?» — нас спрашивают. Ну, и я отвечаю: тоже спелеологи, только из Москвы... И тут они говорят — чуть-ли не хором: извините, нам пора. И уходят. Насилу остановили, просим объяснить, почему: ведь только что чуть-ли не два часа вместе сидели и всё было в кайф... Ну, они и рассказали нам кое-что — и случайно привели пару фамилий: всё тех же Пальцева, Вятчина... «Так это,— кричим мы,— и наши враги!..» И поведали им кое-что из нашей ильинской спелеожизни: как они нам входы периодически опустить пытались, и о шкваринской спасаловке,— ну и об Эксперименте, конечно... Вот такой эти сволочи след по всей стране оставили. >

— Так что мы в нашем конфликте с чёрными не исключение. Просто мы у них под боком: “в самой вотчине как бы завелись” — вот и пытаются они вытравить нашу независимость всеми способами. ( Мол, как это так — “мы продались, то есть, честно служим — а эти позволяют себе...” ) И носятся с нетленной идеей “взорвать Ильи” — бельмо на своём глазу — т.т. Пальцев, Вятчин, Крицкий... как маньяки какие-то, право.

Да только с идеей этой сами по себе они до скончания света носиться могут — в одной, отдельно взятой системе,—