Последняя надежда обреченных

Надина беременность протекала хорошо, и она даже жалела о том, что все идет так гладко, ведь так она не могла попросить Кенана отвезти ее в больницу. Правда, один раз она попыталась инсценировать недомогание. Кенан не остался равнодушным, но и не подумал везти Надю в город. Вместо этого он привез врача, который, осмотрев Надю, не нашел ничего угрожающего ее жизни или жизни ребенка. Она улучила момент, когда Кенан ненадолго оставил их с врачом наедине, и попыталась попросить помощи, но муж, очевидно, проинструктировал доктора, потому что тот не отреагировал на Надины мольбы. Этого врача она увидела еще один раз – когда он пришел принимать роды. Надо признать, он оказался настоящим мастером своего дела, и Надя даже получила спасительный обезболивающий укол в позвоночник, постановка которого требует немалого умения. Только вот когда она открыла глаза, то обнаружила, что проснулась не там, где засыпала! Надя ничего не знала о судьбе ребенка, не знала даже, кто родился – мальчик или девочка. Когда она находилась под действием наркоза, ее перевезли в дом Латифе. Узнав о том, какую участь ей уготовил Кенан, Надя несколько часов билась в истерике. Она не сомневалась, что ничто не заставит ее выполнять позорные обязанности проститутки, но Надя не знала методов убеждения мадам Латифе. Очень скоро ей пришлось смириться. Латифе в глубине души вовсе не была тираном, и ее искренне огорчало то, с каким предубеждением новая девочка относится к своей работе. Латифе хорошо ухаживала за своими подопечными и по-своему любила их, но лишь до тех пор, пока они выполняли все, что от них требовалось. Ей не доставляло удовольствия их наказывать, но иногда, к сожалению, этого было не избежать, и наказание всегда оказывалось жестоким и показательным. Самый легкий из ее методов – запереть провинившуюся девушку в маленькой душной комнатенке, находившейся в подвале дома, и посадить на хлеб и воду. Более тяжелое наказание – порка. Мадам не опускалась до этого сама. Для выполнения подобных обязанностей она держала помощника-гомосексуалиста, которому битье девочек доставляло ни с чем не сравнимое наслаждение. Он не бил их по лицу, но остальные части тел непокорных были истерзаны так, что порой требовалось медицинское вмешательство. Для этих целей у мадам Латифе тоже имелся свой человечек, и Наде пришлось с ним познакомиться в первые же дни пребывания в борделе. К своему удивлению, Надя узнала в нем того самого врача, который принимал у нее роды. Тогда-то ей и удалось разговорить его и выяснить, что она родила здоровенького мальчика. Какую-либо другую информацию врач сообщать отказался. Он профессионально выполнил свою работу, получил из рук Латифе пухлый конверт и исчез.

Надя быстро поняла, что лучше не конфликтовать с хозяйкой, потому что это чревато побоями и другими наказаниями. Ее долго не покидала мысль о побеге, пока она не поняла, что дом слишком хорошо охраняется – с тех пор, как сбежала одна из девушек, воспользовавшись помощью клиента, Латифе наняла дополнительных людей.

Надя не смирилась. Она постаралась убедить себя, что все происходящее ее не касается – как будто это происходит не с ней, а с кем-то другим. Иначе Надя просто не выжила бы! Клиенты приходили и уходили, а для нее проходил еще один день, вернее, ночь, после которой можно забыться сном и представить, что она находится в другом месте, со своим маленьким сыном, с мамой и братом. Так Надежда и спасалась, пока не появился Михаил. Она не могла поверить, что все это наяву, и боялась проснуться и увидеть, что по-прежнему является пленницей. Но и Михаил, и его друзья, о которых он рассказал Наде в их первую встречу, оказались реальностью.

Полицейский комиссар, которому Надя взахлеб рассказывала свою историю, не мог слушать ее спокойно. Он то и дело вскакивал с места и начинал ходить взад-вперед по комнате. За время Надиного рассказа он выкурил штук десять сигарет, и это показывало, насколько он возмущен. Не тем, что в Турции процветает торговля людьми – это не секрет. Чего он не мог понять, так это того, как муж мог продать жену в публичный дом

?! Такое просто не укладывалось у него в голове. Он смотрел на молодую, симпатичную женщину, сидящую напротив, и спрашивал себя, что ему с ней делать? Фамилия Сезер известна по всей стране, и мог ли он, обычный полицейский, упечь за решетку Кенана Сезера?

Комиссар Хильми вспомнил о том, как пятнадцать или шестнадцать лет назад уже побывал в доме Сезеров и допрашивал членов семьи в связи со смертью отца Кенана, Бараша Сезера. Хильми был тогда еще молодым полицейским инспектором, и всем, чего он достиг, он был обязан семье Сезер, а именно – Мехмеду-Али. И вот их пути пересеклись вновь, и снова – по такому неприятному поводу!

Надя внимательно смотрела на красивого, статного офицера, который вел допрос, пытаясь понять, верит ли он ей или просто выслушивает по необходимости. Считает ли он ее падшей женщиной, проституткой из России, которая пытается возвести напраслину на уважаемую семью, или действительно хочет помочь?