Последняя надежда обреченных

Повесив трубку, комиссар несколько минут сидел в задумчивости. Выходило, что слова Михаила Столыпина и этой женщины, Нади, не расходятся с делом. Он был далек от мысли, что русские сами убили Эрисчи – это казалось бессмысленным. Значит, они виновны лишь в незаконном проникновении, а это при данных обстоятельствах – малое зло, на которое вполне можно закрыть глаза. Тем более что они сообщили об убийстве в полицию, то есть частично выполнили свой гражданский долг, хоть и скрылись во избежание допроса. Таким образом, их рассказ о том, что произошло с Надей, вполне мог тоже оказаться правдой. Это означало, что медлить нельзя: бордель Латифе нужно обыскать как можно скорее, пока она и ее подручные не успели скрыть следы пребывания там невольниц из России. Район, в котором, по словам Нади, находился публичный дом, не был районом, относящимся к юрисдикции комиссара Хильми. К счастью, он кое-кого знал в тамошнем полицейском отделении.

При ярком солнечном свете дом мадам Латифе казался не таким зловещим, как в предрассветных сумерках. Возможно, это потому, что теперь с ними полицейское прикрытие, думал Женя. Комиссар Хильми согласился взять с собой только мужчин – его и Михаила. Рита и Надежда остались в его доме под присмотром тетки Наджмие. Риту с трудом удалось уговорить: она закатила настоящий скандал, желая пойти вместе с мужчинами, но Женя радовался, что она не идет. Свою задачу по розыску Надежды Рита выполнила, а он чувствовал себя ответственным за ее жизнь и здоровье. Все-таки им предстояла настоящая полицейская операция, в которой его подружка могла лишиться того или другого!

Снаружи здания было на удивление тихо, и это показалось Жене подозрительным.

– Ох, не к добру это благолепие! – шепнул он Михаилу. – Похоже, они приняли меры.

Михаил ничего не ответил, но его встревоженный вид говорил, что он думает о том же.

Комиссар Хильми в сопровождении инспектора из местного участка приблизился к дверям и позвонил. Открыли сразу, словно ждали прихода гостей. Евгений узнал «голубого» подручного Латифе. Один глаз у него заплыл после короткой схватки с Ритой, но в остальном он был в полном порядке и даже пытался улыбаться, хотя это явно давалось ему ценой больших усилий.

– У нас ордер на обыск, – инспектор потряс перед носом «привратника» официальной бумагой.

– Обыск? – изумился тот. – Простите, офицер, а по какому поводу?

– Разберемся, – вмешался Хильми. – Мадам дома?

– Латифе-ханым? Конечно, проходите.

Комиссар повернулся к Михаилу и Евгению, стоявшим поодаль в группе полицейских, и жестом предложил следовать за ним. Войдя в дом, Михаил сразу же почувствовал перемену. Он не мог сказать, что именно изменилось, но ощущение было таким сильным, что он напряг память, пытаясь вспомнить.

Навстречу уже спешила мадам Латифе, но, боже милостивый, на кого она была похожа! Обтягивающие лосины и декольтированная блузка ушли в небытие, и теперь на ней красовалось национальное платье бежевого цвета, из-под которого выглядывали шелковые шаровары – ни дать ни взять почтенная мать семейства! Яркий боевой раскрас уступил место скромному макияжу, а обычно распущенные рыжие волосы мадам оказались уложены в прическу, как у школьной учительницы. При виде Михаила Латифе и бровью не повела, словно они никогда и не встречались. Она одарила вошедших удивленной, но приветливой улыбкой и поинтересовалась:

– Что-то случилось, господа? Неужели я что-то нарушила?

– Не выпендривайся, Латифе, – вздохнул пожилой инспектор. – Ты прекрасно знаешь, зачем мы здесь.

Когда инспектору позвонил комиссар Хильми, он с первых же его слов почуял большие неприятности. Имея на территории домик типа заведения мадам Латифе, инспектор не мог не быть в курсе, чем она занимается. Да, он знал, но что поделать? Ее заведение посещали даже высокие полицейские чины, и бороться с ними инспектор не собирался. Он просто хотел дослужить до пенсии и уехать к чертовой матери – в деревню, где жили его дети, подальше от этого поганого города со всеми его пороками! Если бы ему позвонил кто-то другой, инспектор Меджид и пальцем бы не пошевелил, чтобы заняться заведением Латифе, но это был Махмут Хильми, которому он обязан. Когда-то комиссар выручил его из весьма щекотливой ситуации. Меджид мог потерять работу, но благодаря Хильми его всего-навсего понизили в звании и оставили в рядах полиции. Теперь, очевидно, пришла пора отдавать должок. Меджид предвидел проблемы в связи с тем, что позволил Хильми вмешаться в дела чужого участка, но надеялся на то, что комиссар и на этот раз сумеет его защитить.

– Латифе-ханым, показывай своих девушек! – приказал инспектор.

– Девушек? – выщипанные дугой брови мадам взлетели вверх. – Простите, офицер, но единственная девушка здесь – это я, – при этом она скромно потупила поросячьи глазки.

– У нас ордер на обыск, – с угрозой в голосе сказал Меджид.

– Что ж, милости прошу, – улыбнулась Латифе. – Делайте вашу работу, офицеры, только предупреждаю: вы ничего не найдете, потому что ничего и нет!

Женя и Михаил переглянулись.