Последняя остановка Освенцим. Реальная история о силе духа и о том, что помогает выжить, когда надежды совсем нет

5 июня 1944 года из Венгрии прибыл специальный эшелон с детьми. Как это часто бывало при одновременном прибытии крупных эшелонов, у эсэсовцев не хватило терпения даже на то, чтобы подождать пять минут, пока газ подействует. Поэтому нам пришлось бросить детей в огонь еще полуживыми. Один грек, Лоци Мордехай, не мог спокойно смотреть на творящийся ужас и бросился в огонь вслед за детьми. К тому времени многие были уже сыты этой жизнью по горло и желали только, чтобы она хоть как-то закончилась. Александр Херейра, тоже грек, обладавший атлетическим сложением, договорился с тремя поляками и шестью русскими, что они уничтожат крематории 3 и 4. Но через несколько дней после самоубийства Лоци Мордехая Александр до смерти забил лопатой сержанта СС.

Таким образом, договор об уничтожении крематориев не сработал. Херейра был убит, а вечером тело его выставили на всеобщее обозрение на Аппельплац лагеря Д, где жили все арестанты, состоявшие в зондеркоманде. Крематорий № 3, однако, просуществовал недолго. 2 октября 1944 года вспыхнуло восстание.

Его начали готовить греки, которых в зондеркоманде было 243 человека; к ним присоединились представители других национальностей, входивших в состав команды. Восставшим удалось раздобыть на фабрике «Юнион» пулемет с двумя тысячами патронов. А бензина у них было более чем достаточно. Они набросились на эсэсовцев и избили их до полусмерти. Потом подожгли крематорий и снесли к черту столбы ограды.

К сожалению, в последнюю минуту сотни людей испугались и не приняли участия в восстании. Начальство же мгновенно пришло в себя. Все эсэсовцы Биркенау были мобилизованы через десять минут. Немедленно прибыли также эсэсовцы из Освенцима, и наши люди, которые уже успели выбраться за ограду, попали в окружение! Двадцать пять человек расстреляли на месте, остальных сожгли на следующий день. Та же судьба постигла двадцать человек из других команд, работавших в тот день неподалеку от крематориев.

Поляки выдали имена организаторов восстания. Я горжусь тем, что ими оказались греки, и могу сейчас назвать имена этих пяти героев: Барух, Бурдо, Карассо, Ардит и Яхон.

24 октября состоялись последние «селекции». 12 декабря 1944 года начался снос крематориев. Для работы по их уничтожению назначили двадцать пять человек – греков, поляков и венгров из зондеркоманды. Я был одним из них. Мы оставались последними из тех, кто жил в лагере Д. Поэтому о нас забыли во время эвакуации, и я получил возможность рассказать вам обо всем.

Грек замолчал, и все вокруг молчали, потрясенные услышанным.

– А каким образом ты хотел бы отплатить им? – спросил наконец один из тех слушателей.

– Вам никогда не представится возможность отплатить им, – сказал Ханс. – Мы можем сделать только одно – уничтожить всю эсэсовскую сволочь.

– Вы считаете, что только эсэсовцы или, вернее сказать, нацистская партия несет ответственность за все, что здесь произошло? – спросил Кабели. – А остальной народ, значит, состоит из ангелов?

– Нет, конечно, – отозвался Ханс. – Если смотреть с точки зрения справедливости, то весь немецкий народ несет ответственность за происходящее. Сейчас они проиграют войну и отрекутся от своих лидеров. Но если бы они выиграли войну, никто бы никогда не спросил у фюрера, какими средствами была достугнута эта победа и куда, черт побери, он подевал всех коммунистов и евреев.

– Вы что же, предлагаете весь народ Германии взять и отправить в газовые камеры в наказание за то, что они сделали?

– Конечно, нет, минеер, но те, я подчеркиваю – только те, кто был частью СС, гестапо и им подобных организаций, должны быть полностью истреблены, чтобы предотвратить их повторное появление. Остальной немецкий народ, по-видимому, придется держать под пристальным наблюдением, пока не вырастет новое поколение, которое получит уже совершенно другое образование и воспитание, основанное на принципах гуманизма и свободное от милитаризма опьяненных сознанием своей избранности безумцев. И тогда, может быть через много лет, народ Германии сможет справляться с возможными рецидивами собственными силами и жить как все остальные народы Европы.

На следующее утро они услыхали свист пуль, ударявших в стены бараков. Это казалось удивительным, потому что ни одного солдата вблизи не было видно. Ханс помогал медикам в Двадцать первом бараке, расположенном на южной стороне лагеря, ближе к берегу Солы.

Но тут прогремел взрыв, с потолка посыпалась штукатурка и вылетели стекла из нескольких окон. Ханс выглянул наружу. Вода в реке поднялась во время оттепели, и теперь вниз по течению неслись льдины вперемешку с балками и досками – и это было все, что осталось от моста.

– Мост взорван! – крикнул Ханс.

И они поняли, что все ужасы позади. Немецкая армия отступала, они взорвали мост, чтобы замедлить наступление русских, но основные силы Рейха уже ушли далеко к западу.