Последняя сказительница

Корабль взлетает, вдали мелькает стая похожих на летучих мышей зверьков. Губы Лена дрожат, и он нервно глотает воздух. Отчего он никак не успокоится? В шаттле на него никто не нападёт.

Наверное, потребуются годы, но я расскажу Пушинке и Рыжему о Земле, вдруг что-то и вспомнится.

Смежив веки, представляю нашу первую ночь на Сагане в пещере: я рассказываю им истории и немного о Земле.

Я смотрю на Лена, съёжившегося на сиденье в конце корабля. Его трясёт. А вся кожа в нарывах.

Глава девятнадцатая

Я смотрю на дрожащего Лена, и в голове звучит голос Литы:

«Некоторые люди, когда боятся, совершают самые ужасные поступки. Но другие наоборот».

Никогда не видела умирающего человека, но понимаю, что, если ничего не предпринять, ему не дожить до возвращения на корабль.

Одного крошечного листочка из тех, что я собрала, хватит, чтобы уничтожить нас четверых. Я думаю, что Лен к чему-то прикоснулся. Может, листок ещё на нём. Вдруг зараза передастся мне?

Лита научила меня креститься, прежде чем предпринимать что-то опасное. Лен хрипит. Времени на благословение нет. Я снимаю шлем и, отстегнув ремень безопасности, спешу снять шлем с него. Открыв бутылку с водой, лью жидкость на волдыри. Когда ему на голову вылиты последние капли, он глазами умоляет: «Ещё!»

– Скорее!

Я выхватываю из рук Пушинки бутылку и трясущимися руками выливаю воду на Лена.

– На помощь! – кричу я, зная, что Нила и другие меня слышат.

Никто не отвечает.

Глаза Лена закрыты, дыхание прерывистое. Я выхватываю бутылку у Рыжего, открываю и держу над Леном. Но ни одной капли не падает.

– Я хотел пить, – виновато говорит Рыжий.

Вода капает у Лена с подбородка, он забивается в угол сиденья и весь дрожит.

– Извини, – говорю я, чувствуя полное бессилие. – Больше воды нет.

Я размышляю, не попробовать ли образцы из озера, но кто его знает, что вызвало у него такую реакцию, ведь можно только сделать хуже.

Я становлюсь на колени рядом с Леном и, глядя на него, борюсь со слезами. Он совсем не такой, как мы. Но он и такой, как мы. Испытуемый для Коллектива. Он закрывает глаза, и его голова скатывается набок. У меня по спине бежит холодок.

– Только не это.

Я снимаю перчатку и держу руку у него под носом, чувствуя горячее дыхание. Ещё жив. Смотрю в окно, и наконец в поле зрения появляется согнутый богомол – корабль.

Пушинка толкает меня локтем. Я смотрю на её выражение лица и вижу что-то новое, чего не замечала раньше.

– Чем можно ему помочь?

Она косится на него.

У меня словно камень с души свалился. Она его жалеет. Коллективу не удалось стереть сочувствие в её разуме. У меня появляется надежда, что вскоре я найду её настоящую. Но радость мгновенно исчезает. Вдруг это заметит Нила? Что она сделает?

– Ты должна быть сильной, Зетта-четыре. Ничего не бойся.

Я глажу её по шлему, там, где щека.

– Для Коллектива?

Она откашливается и кивает.

– Для Коллектива.

Я смотрю на камеру, за нами наверняка следят.

Рыжий снял перчатки и глядит на кожу большого пальца.

– Всё нормально, – одними губами говорю я ему.

Рыжий смотрит в окно, хотя планеты давно не видно. На мгновение я не чувствую одиночества. Рыжий, Пушинка и я всё ещё отличаемся от Коллектива. У нас сохранились лучшие человеческие черты.

Лен волнуется и морщится от боли, но мне тяжелее всего видеть, как его подбородок дрожит от страха. Жаль, что мне неизвестно, что послужило причиной внезапной реакции и как её лечить. Если это от изменений, которым они подвергли кожу, я ничем не смогу помочь. Почему шаттл летит назад так медленно? Хочется сказать Лену, что это несправедливо, но тогда он поймёт, что я помню о сострадании и доброте. Даже если он умирает, всё равно остается частью Коллективного муравейника. Может разболтать Канцлеру.

Шаттл с глухим ударом пристыковывается к кораблю. Канцлер по связи командует:

«Всем оставаться на местах».

Шаттл отходит от стартовой площадки и поднимается обратно к стыковочному блоку. Через несколько мгновений появляется герметичная переходная камера и медики в защитных костюмах и масках с каталкой. Они дистанционно опускают её, поднимают на неё Лена, и каталка парит в метре от пола.

Лен, едва шевеля губами, шепчет мне:

– Спасибо.

Я изо всех сил стараюсь не реагировать, но глаза всё равно наполняются слезами. Никто не двигается, пока его не уносят.

Мы остаёмся на местах. Теперь в переговорном устройстве голос Брика:

«Отряд зетт, оставьте вещи и выходите из шаттла в сектор дезактивации».

Мы выходим в коридор, ведущий в трюм.

Его заменили на металлическую трубу. Мы, как хомяки, быстро несёмся вперёд. Туннель заканчивается тремя входами в комнаты, маленькие и прозрачные, как мамина теплица.

Я снимаю комбинезон и кладу в угол. Иду под дезактивационный душ, моюсь, подставляя лицо, чтобы не увидели слёзы, если за нами наблюдают. Выйдя, нахожу новый костюм, висящий за дверью. Кожа чистая, дыхание нормальное. Если на Лена повлияло естественное облучение, меня оно не затронуло.

Как только я застёгиваю на молнию комбинезон, ко мне подходит Канцлер Нила.

Она делает глубокий вдох.

– Зетта-один, благодарю за помощь Лену.