Последняя сказительница

В ячейке я дрожащими руками прячу под матрац фильтрационную соломку, запасов которой должно хватить на века. Нила так долго наблюдала, как мы с Эпсилон-пять начали работу над гербицидом, что у меня не было времени протестировать образцы.

Я наблюдаю за сопящими во сне Сумой, Пушинкой и Рыжим. У нас четверых всё ещё есть надежда. Но я хмурюсь, думая о предназначенной для нас еде, сожранной Коллективом. В голове возникает образ вздымающихся над водой водорослей. Я вползаю в ячейку и закрываю глаза. Из водорослей, насмехаясь надо мной, выплывают танцующие блинчики с мясом и чизбургеры, а потом прячутся в завитушках растений.

Я отключаюсь от танцующей еды и обдумываю план. Мне нужно только какое-то время придерживаться роли, чтобы создать гербицид для Нилы, тогда она, как и говорила, опять отправит нас на планету. Будем надеяться, одних, от Лена они получили необходимую информацию.

Как только покинем шаттл, я уговорю Пушинку, Суму и Рыжего пойти со мной в пещеры. И, как Крысолов из сказки, буду уводить их всё дальше и дальше от корабля и Коллектива, завлекая рассказами. Мне неприятно вводить их в заблуждение. Но они должны знать о том, что случилось с нашими семьями. Всю правду. И пусть сами решают, как им жить.

Нужно поспать, но, принимаясь считать овец, я просто тоскую по хозяйству Литы. Считать нужно что-то скучное: посоле, суп из озёрных водорослей (без курицы). Озёрная каша (без молока). Озёрная пицца (без сыра). Леденцы из озёрных водорослей (без сахара).

* * *

Перед глазами метнулось белое меховое пятно. На меня смотрит кролик. Вспоминаю слова Литы.

«Смотри, не попадись на удочку мошенника. Если ему выгодно, он поведёт за собой».

Кролик прыгает через пустыню к горам. Всё происходит очень быстро. Мне нужно время подумать.

Неожиданно рядом со мной оказываются Лита и Торопыжка.

«Mijita[31]. С возвращением. Почему ты не идёшь за ним?»

Я складываю на груди руки. Лита пожимает плечами и поднимает брови.

«Конечно, легче остаться там, где безопасно и удобно».

«Почему бы мне не остаться с тобой?»

Я киваю на гору впереди, куда ведёт кролик.

«Там ужасно. В пустыне опасно».

«Это не опасность. Это жизнь… – говорит она. – Путь. А какой? Узнаешь, когда пойдёшь».

Я остаюсь под деревом. Образ Литы блёкнет.

Кролик уменьшается вдали. Мне нельзя его потерять.

«Ладно», – решаю я, глажу Торопыжку по голове и поднимаюсь.

Поворачиваюсь к Лите, хочу обнять, её уже нет, а когда смотрю вниз, Торопыжка тает в тумане.

Я бегу за кроликом, как не бегала давным-давно. Во сне я не боюсь налететь на то, что не увижу. Кролик прыгает далеко впереди в горы, сияя красным в лучах послеполуденного солнца. Он прячется в нору у основания горы. Мошенник привёл меня в глухомань. Без занавеса из лозы, прячущего мерцающую пещеру для побега. Без волшебного озера с блестящими рыбками-бабочками.

Я поворачиваюсь и вижу безлюдную пустыню. Может, если я вернусь, Лита появится снова.

Я медленно возвращаюсь туда, где росло дерево.

Из-за спины вдруг доносится эхо гитар и скрипок. Я поворачиваюсь. Такая же призрачная, как дом Литы, едва слышная музыка ранчеро исходит из глубины красной горы. Я бегу на звуки мелодии.

«Подождите!»

Я приближаюсь, и гитара бренчит всё громче. Так громко, что я чувствую, как дрожит тело, и потом толчок в спину.

«Подождите! Подождите! Я иду!» – кричу я.

Кто-то опять толкает меня в спину.

Но когда я говорю, музыка стихает, гора тает, я в темноте, в пустыне… и в постели.

Тук, тук, тук! Кто-то молотит меня по спине.

– Пожалуйста, подождите!

Я просыпаюсь, громко говоря вслух, сажусь в спальной ячейке. На меня смотрят фиолетовые глаза. Я ахаю и отползаю назад.

– Вокси, что ты тут делаешь?

Он тоже вздрагивает.

– Извини.

Он показывает на тёмный угол за столом Бена. Рыжий храпит.

– Я прихожу сюда слушать твои cuentos. Но всегда засыпаю, как и все остальные.

Он горбится.

– Ты так кричала. Надо было что-то делать. Пришлось тебя будить, чтобы меня не увидели.

Теперь понятно, кого я слышала вчера вечером. Я сглатываю, рот сохнет.

– Кто-нибудь ещё знает, что ты здесь?

– Я ухожу тайком. Нила никогда не разрешит мне послушать.

По шее и голове бегут мурашки.

– Вокси, смотри, никому не говори.

Он корчит рожицу.

– Не скажу. Если я скажу Ниле, что ты говоришь во сне, придётся рассказать, что я тут делал.

Он таращит глаза и поднимает правую руку.

– Тогда придётся признаться про cuentos. Коллектив не спустит с меня глаз. И я больше ничего не узнаю.

Он опускает голову.

Хотя мы и собираемся уходить, всё это очень опасно. И я к тому же разговариваю во сне.

– Тебе нельзя сюда приходить.

– А где ещё я услышу cuento?

Он говорит, как Хавьер, умоляющий прочитать ему книгу.

Вокси всё меньше похож на Коллектив, и в этом виновата я и мои cuentos. Вроде бы я должна быть счастлива, а у меня на душе скребут кошки. А если его здесь поймают? Тогда всё рухнет.

– Извини, но тебе нельзя приходить сюда.

Вокси опускает голову.

– Это несправедливо. У Коллектива нет cuentos, одни правила. Нила мне однажды читала. Не cuento, как у тебя.

Он таращит глаза.

– Это была реликвия, называется книга, сделана из бумаги…