Последние дни Помпеи

Час был полуденный, и форум кишел толпой разнокалиберного люда – и занятого, и праздношатающегося. Как теперь в Париже, так тогда во всех городах Италии люди жили почти исключительно вне дома: общественные здания, форумы, портики, бани, даже храмы могли считаться их настоящими жилищами. Не мудрено, что эти любимые места сборищ разукрашивались с необычайной роскошью, – горожане были привязаны к ним, как к собственному дому, уже не говоря о том, что они гордились этими общественными зданиями. Действительно, какое оживленное зрелище представлял в то время помпейский форум! На его мостовой, устланной широкими мраморными плитами, составились оживленные группы, разговаривавшие с той энергичной жестикуляцией, которая до сих пор отличает жителей юга. По одну сторону колоннады в семи ларях сидели менялы, разложив перед собою сверкающие стопы монет, и вокруг их прилавков толпились купцы и моряки в разнообразных одеждах. С другой стороны несколько человек в длинных тогах торопливо пробирались к величественному зданию, где судьи занимались совершением правосудия, – это были адвокаты, такие же деятельные, суетливые болтуны и шутники, каких и теперь можно видеть в Вестминстере. В центре всего пространства красовались на пьедестале различные статуи, – между ними самой замечательной была величественная фигура Цицерона. Вокруг двора тянулась правильная, симметрическая колоннада дорического стиля, и там многие, призванные сюда делами спозаранку, слегка закусывали и с жаром разговаривали о землетрясении прошлой ночи, обмакивая кусочки хлеба в кубки с разбавленным вином. На том же открытом пространстве можно было видеть множество мелких торговцев, предлагавших свой товар. Один показывал ленты красивой приезжей даме. Другой расхваливал толстому фермеру прочность своих башмаков. Третий – нечто вроде разносчика-ресторатора, какие и до сих пор водятся в Италии, угощал голодную публику горячим кушаньем из своей маленькой переносной печки. Тут же, – типичная черта тогдашних нравов, – школьный учитель толковал своим учеником основы латинской грамматики.

Галерея над портиком, в которую вела небольшая деревянная лестница, была также полна народу. Но так как здесь вершились самые крупные сделки, то группы имели более спокойный, серьезный вид.

Время от времени толпа внизу почтительно расступалась, давая дорогу какому-нибудь сенатору, который важно шествовал к храму Юпитера (помещавшемуся с одной стороны форума и служившему залом собрания для сенаторов). Эти знатные особы с надменной снисходительностью кивали друзьям или клиентам, попадавшимся в толпе. Среди роскошных одежд людей высших классов виднелись кое-где скромные костюмы окрестных поселян, пробиравшихся в общественные житницы. От храма открывался вид на триумфальную арку и тянувшуюся за ней длинную улицу, кишевшую народом. В одной из ниш арки бил фонтан, и струя его весело сверкала на солнце. А над карнизом ее высилась бронзовая конная статуя Калигулы, резко выделяясь на ясном, летнем небе. Позади меняльных лавок помещалось здание, называемое теперь Пантеоном, и толпы беднейших жителей Помпеи с корзинами под мышкой проходили через малый вестибюль, ведущий внутрь здания, и пробирались к дощатой платформе, устроенной между двумя колоннами, где были выставлены на продажу части мяса, отделенные жрецами от жертвоприношений.

В одном из общественных зданий, предназначенном для городских дел, каменщики работали над колоннами и по временам сквозь гул толпы слышался стук их инструментов. Колонны эти до сих пор остались неоконченными!

В общем трудно себе представить большее разнообразие в одеждах, манерах, званиях и занятиях толпы. Ничто не могло сравниться с суетой, оживлением, веселостью и кипучей жизнью, царившими вокруг. Всюду бросались в глаза признаки пылкой, лихорадочной цивилизации. Удовольствия и торговля, праздность и труд, алчность и честолюбие смешивали в один общий поток свои пестрые, стремительные волны, не лишенные, однако, гармонии.