Последние ласки

Однажды мне пришлось оперировать мужчину, который слишком прямолинейно порвал со мной. Его в бессознательном состоянии вкатили на каталке в приемную скорой, у него случился обширный инфаркт, и он весь посинел. Времени рассказывать коллегам о конфликте интересов не было, иначе он умер бы полуголым на столе во время моего повествования о том, как месяц назад я всерьез размышляла о будущем с этим мужчиной. Мы встречались несколько месяцев. Он предлагал поехать на Бонэйр, в Медельин и на Багамы, он запланировал совместные ужины и подобрал для них двенадцать ресторанов, нам предстояло вместе кататься на велосипедах, прыгать с парашютом, нырять в Мексике, и он должен был достать билеты на один концерт в Сан-Франциско, после которого мы поехали бы на дегустацию вин в долину Напа. Он вовлек меня в круговорот. Я до сих пор не понимаю, как он ушел, забрав с собой все фантазии. Я должна была догадаться, что к чему, или хотя бы немного удивиться, но нет, я полностью законсервировалась в своей влюбленности.

И вот в один прекрасный день, когда мы собирались поехать на Стейтен-Айленд купаться голышом, он позвонил и, хорошо формулируя свои мысли, поведал, что испытывает эмоциональную незащищенность в отношении нашей пары и считает, что я хочу большего, чем он. Должна признать, на какое-то время это меня совершенно сломило.

Но операция прошла замечательно.

Разумеется.

Он пролежал на больничной койке неделю.

Каждый день во время обхода я являлась к нему при макияже и с гордо выпрямленной спиной. Я вела себя сочувственно и профессионально, улыбалась ласково и уверенно. Я рассказала ему, что его сердце разрушилось, но я спасла его в последний момент, и теперь, если он хочет прожить долго, ему надлежит вести стабильную спартанскую жизнь. «Тебе необходимо регулярно заниматься спортом, думать о гигиене сна, правильно питаться, — сказала я. — Удачи!»

ДНЕВНОЙ СОН

Интересно, Хавьер до сих пор в Вене? Он упомянул, что хотел бы взглянуть на классическую архитектуру перед тем, как отправиться в Роттердам, чтобы увидеть один мост. Но я не уверена, что в его словах есть хоть частичка правды. Я даже не уверена, что на фотографиях изображен он. Я хожу и размышляю о последней любви в моей жизни, но, вполне возможно, все это лишь грандиозная картина, которую мой мозг конструирует от скуки.

ПРАЗДНИК

Когда я работала, старалась взять себе все смены: на Рождество, Пасху, Троицу, в летнее время, в выходные. Если же у меня возникало свободное время или отпуск, я отправлялась на стажировку, например, в Кливленд или принимала участие в конгрессе в Массачусетсе.

К огромной радости моей сестры, мама стала ее союзницей в борьбе против моего постоянного отсутствия.

— Ты что, в этом году тоже не приедешь домой на Рождество? — ныла в телефонную трубку моя сестра, на что я отвечала, что, к сожалению, обязательства не позволяют мне этого сделать.

Позже в тот же вечер мне перезванивала мама и говорила своим самым укоризненным тоном:

— Все остальные приедут домой на Рождество.

Во время отпусков мой автоответчик переполнялся сообщениями о том, кто от кого родил, кто женился, кто купил дом и так далее. Я редко отвечала. Меня это не касалось. Кроме того, большинство пар через некоторое время разводилось, а собаки умирали.

Так устроена жизнь.

Но.

Я плакала каждый раз, когда мы теряли ребенка. Каждый раз. У родителей начиналась истерика в тот же миг, когда я открывала дверь, чтобы объяснить, почему спасти их ребенка не представлялось возможным. И все же почти все понимали, что я сделала все, что могла. Наверное, мама и сестра тоже должны были это понять.

СОВРЕМЕННОСТЬ

Когда я сделала все упражнения, а под руками мануального терапевта мое тело щелкнуло во всех нужных местах, надо было пройти в приемную и рассчитаться. В таких случаях я всегда перекидывалась парой слов с Эдит, которая обычно там сидит, и я на протяжении нескольких дней готовилась к этому разговору. Как дела у дочки? Она будет изучать юриспруденцию? Вы отремонтировали ванную? Что насчет лошадей камаргу?

Эдит нигде не было видно. Вместо нее в приемной сидела дама, которую я никогда раньше не встречала. Она едва взглянула на меня, когда я подошла к стойке, и всего лишь указала на аппарат.

Я со всем старанием скрючилась над блестящим экраном, который установил мануальный терапевт, и когда понадобилось ввести личный номер, я сделала вид, что у меня не получилось. Это произошло совершенно автоматически. Я долго стояла и дурила у машины. На самом деле довольно странно. Я не люблю изменений, возможно, все дело в этом, но я ведь понимаю, что они неизбежны, конечно, понимаю, поэтому слежу за прогрессом, насколько могу. Дама в приемной не видела, как я пыжусь, так что через некоторое время мне пришлось подойти к ней и попросить помочь.

— Вы привыкнете, — сказала она и проследовала вместе со мной к аппарату.

Слишком громким голосом она стала объяснять мне совершенно элементарные вещи.

— Это очень просто, — сказала она, как будто разговаривала с ребенком.

Мне хотелось провалиться под землю.