Последний человек

Изучение иностранных языков было слишком скучным занятием для той, которая относила все прочитанное к своему внутреннему миру и читала, в отличие от многих, не для того лишь, чтобы заполнить время; читая, она задавала вопросы себе и автору, каждую мысль поворачивала на все лады и в каждой фразе страстно искала истину. Она старалась развивать свой ум, но под благотворным влиянием книг смягчалось также и ее сердце. Вскоре она обнаружила, что среди всех новоприобретенных знаний собственный ее характер, который она прежде считала хорошо ей известным, остается самой неведомой из неведомых стран, джунглями, каких нет ни на одной карте. Путаясь и сбиваясь, принялась она за нелегкий труд самопознания и самоосуждения. При этом осознала она и лучшие свои качества и научилась взвешивать добро и зло на более справедливых весах. Страстно желая вернуть ей счастье, какое еще было доступно, я с беспокойством ожидал результатов этой внутренней работы.

Но человек — странное животное¹¹⁴. Мы не можем рассчитать его силы, как рассчитываем мощность машины. Можно употребить сорок лошадиных сил¹¹⁵

там, где, казалось бы, требуется не более одной, и не получить, наперекор расчетам, никакого результата. Ни горе, ни философия, ни любовь не могли заставить Пердиту терпимее отнестись к проступку Раймонда. Она вновь с удовольствием общалась со мной, чувствовала и выражала нежную привязанность к Айдрис и полной мерой вернула своему ребенку материнскую заботу и ласку. Но в сетованиях Пердиты все еще звучало озлобление против Раймонда и жгучее сознание своей обиды, отнимавшее у меня всякую надежду, когда она уже готова была осуществиться. В числе других стеснительных ограничений у нас стало законом никогда в ее присутствии не упоминать о Раймонде. Сестра отказывалась читать какие-либо сообщения из Греции и только просила меня, когда такие сообщения приходили, извещать ее, все ли благополучно с нашими скитальцами. Любопытно, что даже маленькая Клара соблюдала введенный ее матерью закон. Этому прелестному ребенку шел восьмой год. Прежде она была веселой, порою капризной, но по-детски беззаботной. После отъезда отца ее юное чело омрачилось думой. Дети, еще недостаточно сведущие в языках, редко находят слова для выражения своих мыслей; поэтому мы не знали, насколько запечатлелись в ее сознании события недавнего прошлого. Но Клара, несомненно, замечала происходившие вокруг нее перемены. Говоря с Пердитой, она никогда не упоминала своего отца и как-то робко называла его, даже когда говорила со мной; и, хотя я вызывал ее на этот разговор, чтобы развеять мрак, которым, как видно, окружалось для нее имя Раймонда, мне ничего не удалось достичь. Но в дни прибытия заграничной почты она следила, нет ли письма, узнавала его по почтовой марке и наблюдала за мной, когда я его читал. Я часто видел, как она старательно разбирает в газете сообщения о Греции.

Нет более грустного зрелища, чем выражение преждевременной, недетской заботы на детском лице, и особенно заметно оно стало у ребенка, прежде бывшего таким веселым. Но в Кларе было вместе с тем столько нежности и кротости, что она и теперь восхищала всех; и если состояния души могут окрашивать нежным румянцем щеки и наделять грацией движения, то мысли Клары были небесными, ибо все черты ее были прелестны, а движения гармоничнее грациозных прыжков лани в ее родном лесу. Я иногда указывал Пердите на необычную задумчивость ее дочери, но она старалась не замечать моих слов, а чувствительность девочки вызывала в ней порывы особенно страстной нежности.

После более чем годичного отсутствия из Греции вернулся Адриан.

Когда туда прибыли наши добровольные изгнанники, между Грецией и Турцией существовало перемирие — перемирие, означающее для войны то же, что сон для тела: прилив новых сил при пробуждении. Располагая в Азии большой воинской силой, арсеналами, кораблями и военными машинами, турки решили раздавить врага, который из своей цитадели в Морее¹¹⁶

постепенно действовал, завладевая Фракией¹¹⁷ и Македонией¹¹⁸, и подступил уже к Константинополю, имея на своей стороне благодаря обширным коммерческим связям симпатии всех европейских стран. И Греция приготовилась к яростному сопротивлению. Она встала как один человек; женщины, жертвуя своими драгоценностями, снаряжали сыновей на войну и, подобно матерям Спарты, наказывали им победить или умереть¹¹⁹. Таланты и отвага Раймонда высоко ценились греками. Он родился в Афинах; этот город объявил его своим сыном и, поручив ему командование особым афинским полком, сделал вторым после главнокомандующего лицом во всей греческой армии. Он получил греческое гражданство и числился в списке национальных героев. Его рассудительность, энергия и исключительная смелость оправдывали этот выбор. Граф Виндзорский пошел на войну добровольцем, под началом своего друга.