Последний дом на Никчемной улице

Потом другой, за ним еще и еще, и вот кровь уже с ревом несется по всем артериям. Мы жадно хватаем ртом воздух, вбирая его в себя напряженным, глубоким вдохом. Тело, клеточка за клеточкой, воскресает и приходит в себя. И начинает петь оттого, что в нем не угасла жизнь.

Ди

Ди бежит навстречу утренней заре. Укус на ее руке представляет собой рваную рану с коричневыми от грязи краями. Она знает, ей нужно в больницу. Яд отсасыватель, похоже, выкачал, но укус мог воспалиться. Об этом лучше не думать. Сейчас важно только одно – найти Лулу. Она, спотыкаясь, бредет через лес, в пятнах света и тени ей видятся лица. Ди постоянно зовет сестру, когда громко, а когда безжизненным шепотом. Впереди слышится негромкий шум. Может, черный дрозд, может, детский плач. Ди идет быстрее. Лулу, должно быть, напугана.

Убийца. Это слово набатом звенит в ее голове. Неужели она погубила человека? Ди знает, что на Никчемную улицу ей дороги больше нет. По всему лесу, в том числе у его тела, остались ее кровавые следы. И если обнаружится один, за ним потянутся и остальные. С тайнами всегда так, они тоже сбиваются в стаи, будто птицы.

Она бежит через лес. Тропинка впереди просматривается с трудом; ее со всех сторон окружает прошлое, накладываясь на нынешний, залитый светом утренней зари день. Появляются образы и голоса. Она видит мелькающий между стволами двух деревьев «конский хвост» и слышит перепуганный голос, шепчущий ее имя. Перед глазами проплывает лицо замотанного детектива, каким она его запомнила, когда они в последний раз виделись.

– Далила, ты уверена, что рассказала мне о том дне все? Понимаешь, ты ведь тогда была еще ребенком. Люди бы поняли.

У Кэрен были добрые глаза. И Ди прямо на месте чуть было все ей не выложила. В самом деле. И ни до этого, ни после не была к этому так близка.

Подозрения у Кэрен, вполне естественно, вызвал белый шлепанец Лулу. Та женщина из уборной была уверена, что не поднимала его и не клала по ошибке в сумку. И ничуть не сомневалась, что его засунул туда кто-то другой. Ди злилась за это на себя дальше некуда. Но кто же мог подумать, что эта дама окажется такой проницательной?

– Вы ничего не сможете доказать, – шипела Ди.

Кэрен окидывала ее взглядом своих измученных заботами глаз, и в углах ее рта глубже залегали складки, будто потоки вулканической лавы.

– Эта история будет грызть твою душу до тех пор, пока от тебя ничего не останется, – сказала под конец она. – Поверь мне на слово, в таком случае всегда лучше выговориться.

И отношения между ними, конечно же, испортились именно тогда.

Ди останавливается, к горлу подкатывает тошнота. Затем скрючивается пополам, разум разверзается воспоминаниями и красками. Учащается дыхание. Она пытается призвать на помощь статические помехи, чтобы заглушить наваливающиеся мысли, но ничего хорошего из этого не выходит. Воздух пахнет прохладной водой, солнцезащитным кремом и нагретой кожей.

Ди идет по берегу озера, лавируя по лабиринту из покрывал, напоминающему шахматную доску, – подальше от семьи.

– Привет, – говорит ей желтоголовый парень.

Ее взгляд падает на завитки белого крема на его бледной коже. Когда он улыбается, у него слегка перекрывают друг друга два передних зуба, что придает ему интригующий, свирепый вид.

– Привет, – отвечает Ди.

Ему не меньше восемнадцати, вероятно, учится в колледже. Она перехватывает его взгляд и впервые понимает, что он видит перед собой одновременно хищницу и жертву. Все это сложно и волнительно. Поэтому, когда Тревор протягивает для пожатия руку, она самодовольно ухмыляется. Видит в его глазах проблеск гнева и обиды. Его бледная кожа покрывается румянцем.

– Ты здесь с родаками?

Это его месть. Таким образом он хочет сказать: «Ты ребенок, который ездит на озеро с родителями».

– Мне удалось от них отделаться, – говорит она и пожимает плечами, – кроме вот этой.

Он улыбается, будто шутка пришлась ему по вкусу.

– И где же они?

– Вон там, у поста спасателей, – говорит она и машет рукой, – они спали, а мне стало скучно.

– Это твоя младшая сестра?

– Ага, пристала ко мне, как репей, да так, что я не смогла отвязаться.

Лулу, заскучав, выдергивает свою ладошку из руки Ди и что-то вполголоса про себя говорит. Затем щурится на солнце, ее серьезный взгляд блуждает где-то далеко-далеко. Другой потной ладошкой она сжимает соломенную шляпу с розовой лентой.

– Сколько ей?

– Шесть, – отвечает Ди.

Затем поворачивается к Лулу и добавляет:

– Надень шляпу, а то обгоришь.

– Не-а.

Сестра любит эту шляпу, но для нее она слишком большое сокровище, чтобы носить.

Легким перышком Ди щекочет отвращение. Ну почему у нее такие вредные близкие? Она берет у сестры шляпу и бесцеремонно нахлобучивает ее той на голову. Лулу обиженно морщит личико.

К ней наклоняется Тревор и говорит:

– Хочешь мороженого?

Лулу энергично кивает головой – раз двадцать-тридцать.