Последний дом на Никчемной улице

В последние несколько недель Лорен куда-то запропастилась. Думаю, уехала на каникулы к своей тедихе-маме или что-то в этом роде. Не знаю, когда он о ней говорит, я стараюсь его игнорировать. Красота! Ни тебе розового велосипеда, растянувшегося на полу в гостиной дохлой коровой, ни надписей маркером на белой доске, ни криков, ни бардака. Мир и покой – вот мой удел! Так что все здорово.

Хорошо, что с нами нет Лорен, потому как Тед сейчас то и дело где-то пропадает. Она ненавидит, когда он отправляется на свидания, и постоянно на него орет. Боже правый, да такого гнусного теда-детеныша даже свет не видывал.

Тед из телевизора с мертвыми голубыми монетками вместо глаз больше не заявляет о себе ни запахом, ни как-то иначе. Думаю, я тогда слишком поддалась воображению. Оно у меня действительно самое что ни на есть богатое и расчудесное, поэтому не удивительно, что порой оно забредает слишком уж далеко.

Если бы из моей головы еще улетучился этот вой, было бы вообще супер. Порой мне кажется, что туда засунули какой-то предмет, то ли гвоздик с широкой шляпкой, то ли нож. Иииииииоооиииии.

Думаю, сейчас мне достаточно спокойно для того, чтобы вновь заглянуть в Библию. После прошлого раза, когда страшно содрогнулся дом, я немного нервничаю. Было так страшно, что с тех пор у меня не находилось храбрости вновь к ней вернуться. Но откладывать дальше я не могу. Господу это не понравится. Да будь же ты смелее! Эй, диктофон, а ну пожелай мне удачи!

Я зажмуриваю глаза, сбрасываю книгу и вся сжимаюсь в ожидании удара. Но когда чувствую содрогание и грохот, понимаю, что все это где-то далеко и глубоко под землей. Книга раскрывается, я смотрю на страницу и читаю:

…Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему не годна, как разве выбросить ее вон на попрание людям.

Теперь я чувствую запах соли и жира. Мчусь на второй этаж к Теду. Ну конечно, он лежит в постели и сует рукой в рот картофельные чипсы. Я прыгаю на него, даже не думая ни о какой сдержанности, и всеми четырьмя лапами приземляюсь на живот. Бог никогда меня не подводит.

Он ахает и говорит:

– Ты напугала меня, киса.

Он роняет предмет, который до этого теребил в другой руке, – голубую вещицу, слишком тонкую для шарфа и больше похожую на шелковый галстук или что-то подобное. Я удобно устраиваюсь у него на брюхе и мурлычу. В последнее время мы с Тедом очень счастливы. Да, мне кажется, что жизнь возвращается в нормальное русло.

Тед

Этой ночью меня настигает прошлое. Мембрана времени вспучивается и натягивается до отказа. Я слышу, как Мамочка на кухне говорит с Леди Чихуахуа. Рассказывает историю с мышонком – как в тот день, когда все это началось. Я мысленно затыкаю уши и включаю громче телевизор, но все равно слышу ее голос. По поводу того мышонка в памяти сохранились даже малейшие подробности, что для меня необычно. Моя память больше напоминает маасдам с широченными дырками. В школе, в каждом классе, был свой собственный питомец, выступавший в роли талисмана. В одной из них обитал маисовый полоз – просто замечательный. Конечно, он был намного лучше какой-то обычной белой мышки с маленькими, налитыми кровью глазками.