Последний герой нашего времени

— А раз понял, тогда иди, готовь своё хозяйство к боевому применению.

Виктор не слышал этого разговора и не мог ничего понять по холодно-спокойному лицу вернувшего на своё место Пантелеева, но интуитивно ощутил пропасть, раскрывшуюся рядом, в двух шагах, среди мерцания дисплеев и подмигивания светодиодов. И он не стал ни о чём спрашивать своего непосредственного начальника не только следуя субординации, но ещё и потому, что молодой лейтенант отчаянно не хотел поверить в осязаемую реальность близкого небытия для себя, для экипажа крейсера, для десятков миллионов ещё ничего не знающих людей, а может быть, и для всей планеты Земля, такой большой и такой хрупкой.

— Собрать схему гарантированного электропитания!

"Первый тайм мы уже отыграли, — прозвучало в сознании Переслегина. — Теперь весь стартовый комплекс будет непрерывно получать электроэнергию при любой, даже самой непредвиденной, ситуации".

— Схема гарантированного электропитания собрана! — доложила трансляция.

Крейсер шёл на глубине ста метров. Гидроакустика по-прежнему не видела полыньи, куда можно выпустить буйковую антенну, а стрелки часов отсчитали уже половину срока, оставшегося до сеанса радиосвязи со штабом флота. Осталось двенадцать минут… Девять…

Корабль пошёл вверх, и Пантелеев понял, что решил его командир. Гидролокатор, непрерывно простукивавший ледяную крышу над головой, нашёл относительно тонкий лёд, и "Донской" намеревался пробить его своей усиленной рубкой. В том, что это получится, кавторанг нисколько не сомневался, но вот дальше… "Если случилось худшее, — думал он, — и стратосферу уже рвут траектории баллистических ракет, то жизни нам после всплытия останется от силы полчаса-час. Чёрный горб рубки на белом фоне льда заметят из космоса, и к нему тут же ринутся лодки-убийцы из той самой "эскадры особого назначения". А может, какой-нибудь из патрульных "огайо" не поскупится разрядить по этому району все свои двадцать четыре "трайдента" о десяти головах каждый, плавя паковые льды и сотрясая океан водородными взрывами… Стрельба по площадям — "Донской" даже максимальным ходом не успеет отойти от полыньи больше чем на десяток миль, прежде чем тут начнётся огненная потеха. Но даже если так — они всё равно не успеют накрыть нас до того, как мы выпустим все наши ракеты, нет, не успеют. Ну что ж…".

— Разблокировать ракетное оружие!

Голос командира был спокоен. Пантелеев бросил на него короткий взгляд и приказал Переслегину:

— Встать и отойти от пульта стрельбы, лейтенант! — И добавил, обращаясь ко второму офицеру: — И ты тоже! Встали лицом к лицу, и смотрите друг на друга, как в зеркало. Руки к кнопкам не тянуть!

Капитан первого ранга молча кивнул — похоже, он и сам хотел отдать такой приказ.

— Товарищ капитан первого ранга, ракетное оружие разблокировано.

"Неужели всё? — подумал Виктор. — Вот она, последняя черта…"

За бортами хрустел ломаемый лёд. Подводный дредноут пробил полынью и замер, стряхивая со своей покатой спины размолотое ледяное крошево.

"На часах одна минута до… — подумал Пантелеев. — До чего?".

— Сигнал принят, товарищ командир! — вибрирующим голосом доложил оператор импульсной связи.

Глаза всех людей в главном командном посту сошлись на листке бумаги, который держал в руке командир подводного ракетоносца.

— Срочное погружение! Глубина триста метров!

…Голубые плиты расколотого льда, перевитые вуалью позёмки, с шумом сомкнулись над исчезнувшим атомоходом, тяжело раскачиваясь на потревоженной воде…

* * *

— Ну что, лейтенант, понял ты теперь, что такое война? — спросил Пантелеев, устало откинувшись на спинку кресла и расслабленно положив руки на стол.

— Понял, товарищ капитан второго ранга, — ответил Переслегин, глядя на посеревшее лицо командира ракетной боевой части. Виктор догадывался, каково пришлось ракетчику, старпому и, конечно, командиру крейсера: после снятия взаимных блокировок пуска ракет эти трое держали на своих плечах весь земной шар — куда там античному Атланту!

Лейтенант и кавторанг сидели в опустевшей кают-компании. Остальные офицеры уже разошлись — кто на вахту, кто отдыхать, — и они остались вдвоём. Пантелеев маленькими глотками прихлёбывал остывший чай, а Виктор просто сидел и смотрел на своего командира, как будто видел его впервые.

— Вам бы спирту сейчас, товарищ капитан второго ранга.

— Пить мы с тобой будем, когда вернёмся домой. Если вернёмся, — Пантелеев потёр ладонью лицо. — Ничего ещё не кончилось, Витя, и в любой момент… И перестань ты меня капитанить — офицеры флота российского обращались к друг другу по имени-отчеству, а не по чину-званию, и не только на банкете в морском собрании, но и под снарядами. Уяснил, Виктор Иванович? А ты чего спать не идёшь? Сон для здоровья, он полезен.

— Сейчас пойду. — Лейтенант помолчал и вдруг спросил, словно собравшись с духом: — Михаил Андреевич, вы отогнали нас от пульта, а сами вы нажали бы кнопку?

— Странно слышать, — Пантелеев внимательно посмотрел на молодого офицера. — Ты, часом, стезёй не ошибся? У тебя на плечах погоны, если мне не изменяет зрение.