Последний герой (журнальный вариант)

ТАТЬЯНА. Значит, тебе за то, что ты ухаживала за родной матерью, полагаются деньги? И сколько это стоит? Ладно, я еще с юристом посоветуюсь.

Людмила молча встает и уходит на кухню. В комнату возвращается Виктор с дымящейся сигаретой.

ВИКТОР. Я, Таня, вот что думаю…

Раздается визг Людмилы. Татьяна вскакивает, Виктор бежит на кухню, возвращается, поддерживая Людмилу. Она идет, держась за сердце.

(Усаживает ее за стол.) Женщины! Не бойтесь мышей — бойтесь котов! И вообще — если грызуны еще не покинули судно — значит, курс верный.

ТАТЬЯНА. Господи! Как ты меня напугала!

ВИКТОР. Кстати, о мышах. (С интонацией кота Леопольда.) Ребята, давайте жить дружно! Ты, Таня, остынь. Делить-то пока нечего.

ТАТЬЯНА. Как это — нечего? Ты же сказал — шестьдесят тысяч дают.

ВИКТОР. Дают. А мы не берем. Еще можно потянуть кота за хвост, и через месяц они дадут больше.

ТАТЬЯНА. И сколько ты хочешь?

ВИКТОР. Двести.

ТАТЬЯНА. Все не так плохо, как я думала, все гораздо хуже… Ты ненормальный. Они столько не дадут.

ВИКТОР. А куда они денутся, если мы не съедем?

ТАТЬЯНА. Да вышвырнут они вас отсюда!!!

ВИКТОР. Я все узнавал. Квартира приватизирована. Они права не имеют.

ТАТЬЯНА. Чего? Права? Ребята, вы где живете? Какие права? У них штат юристов и десяток отработанных вариантов — как избавиться от таких, как вы.

ЛЮДМИЛА. И как?

ТАТЬЯНА. Сегодня у вас отключен газ? Потом отключат все, что можно отключить. Если не надоест носить на четвертый этаж воду, греть ее на примусе и стирать в тазике при свете керосиновой лампы — тогда пустят в ход последние доводы.

ВИКТОР. Это какие же?

ТАТЬЯНА.

Ну, самое простое, как в «Дубровском», — пожар. Случайный, конечно. А могут разлить ртуть. Потом вызовут службу МЧС. Те приедут и в пять минут эвакуируют отшельников. Понял? Тебя не выкинут, а э-ва-ку-и-ру-ют! Чтобы сделать в квартире дезактивацию.

ЛЮДМИЛА. А где они ртуть возьмут?

ТАТЬЯНА. Ты же говоришь, у вас в магазинах все есть. И градусники в аптеках — тоже…

ВИКТОР. Ну, эвакуируют они нас…

ТАТЬЯНА. Отвезут на эвакопункт, за город, на медицинское обследование. Даже если ты возьмешь машину и мигом вернешься назад, за это время в квартире случайно разрушат стенку.

ЛЮДМИЛА. Как это — случайно?

ТАТЬЯНА. Так. Экскаватор траншею рыть начнет и ковшом стену зацепит. Неумышленно, конечно. Такому дому много не надо — сразу получится Пизанская башня.

ВИКТОР. Мы в суд подадим.

ТАТЬЯНА. Правильно. И фирма честно вернет вам деньги. Только уже по экспертной оценке, а не по договоренности. Что намного дешевле.

ЛЮДМИЛА. Ты что — серьезно?

ТАТЬЯНА. Абсолютно. А еще одного из вас можно объявить сумасшедшим и насильно на месяц поместить в диспансер. Тогда второй в одиночку долго здесь не выдержит. Правда, этот вариант — для тех, кому за семьдесят. Но поди их знай…

ВИКТОР. Погоди, погоди… Не нагоняй страху! Ну газ — ладно, а вот отключат воду — пойдем в прокуратуру.

ТАТЬЯНА. Куда? Поверьте, они там побывали еще до того, как объявили вам о расселении. И кроме «разберемся», вы в этом почтенном заведении ничего не услышите.

ВИКТОР. Откуда ты все это знаешь?

ТАТЬЯНА. У Миши есть доля в строительной компании. Там такие истории — каждый месяц. И я их понимаю. Сто квартир выкупили, а из-за сто первой стройку останавливать? И столько людей без работы оставлять? Только потому, что какой-то дедушка хочет умереть в своей квартире?

ЛЮДМИЛА. Тань, так что делать?

ТАТЬЯНА. Витя, дают шестьдесят — бери. Лучшее — враг хорошего. Зачем тебе двести?

ВИКТОР. Потому что двести — больше. И я собираюсь вложить их и бизнес.

ТАТЬЯНА. Ты? В бизнес? (Хохочет.) Людка, лучше потратить на туфли и помаду!

Слышно, как хлопнула дверь.

ЛЮДМИЛА

(торопливо.) Таня, давай потом договорим.

Входит Катя.

КАТЯ. Тетя Таня!!! С приездом!

Обнимаются, целуются.

ТАТЬЯНА. Катюша! Господи!.. Встретила бы на улице — не узнала! Что ж ты одна, без мужа?

КАТЯ. Он не муж… Пока…

ТАТЬЯНА. Да? А я думала — раз вместе живете… Ну что, за женский день? Витя, наливай!

КАТЯ. Тетя Таня, как там театральная столица? Столько новых театров открылось…

ТАТЬЯНА. «Театры полны, ложи блещут»… А ставят одно и то же. Чехов, Шекспир, Островский. За классику прячутся. Я это все еще в молодости пересмотрела. А ты в Москву не собираешься? Ты же когда-то хотела поступать.

КАТЯ. «Поздно, — отвечала Маша».

ТАТЬЯНА. И правильно. Всю жизнь говорить чужие слова не своим голосом… Театр — это несерьезно. Опору надо себе в жизни искать. О будущем думать. И не повторять чужие ошибки.