Последний герой (журнальный вариант)

ЛЮДМИЛА. Ну?!

ВИКТОР. Угадай, сколько?

ЛЮДМИЛА. Вить! Не зли меня!

ВИКТОР. Семьдесят!

ЛЮДМИЛА. Вить… Я… Хватит, да? Все, сил больше нет. Примус, ведра, свечки… Вить, ты гений. Честно, я не думала, что у тебя получится их до такой суммы дожать. Здорово! И себе квартиру получше найдем, и Кате останется…

ВИКТОР. Смотри. (Распаковывает один из рулонов, разворачивает, прикладывает к стене.) Нравится?

ЛЮДМИЛА. Очень. Только с обоями все-таки надо было подождать, вдруг комнаты будут нестандартного метража. Придется докупать… Или наоборот…

ВИКТОР. Какого — нестандартного? У нас тут все меряно-перемеряно. Эти — в спальню, а сюда, в большую, что-нибудь посветлее поищу. (Пауза.) Завтра — послезавтра и начну. (Пауза.)

Ну что, за стол? Как-никак, праздник сегодня. Мир, труд, май! Вот за труд и выпьем, за начало ремонта.

ЛЮДМИЛА. Витя, ты что? Какой ремонт? Где?

ВИКТОР. Здесь.

ЛЮДМИЛА. Витя, ты помнишь, Таня про психбольницу рассказывала? Мне кажется, что у них есть для этого все основания. Зачем ремонт?

ВИКТОР. Затем. Чтобы они поняли, что это серьезно. Что я останусь здесь до тех пор, пока они не пойдут на мои условия.

ЛЮДМИЛА. Твои условия? Ты забыл, что ты тут не один. И пока не на капитанском мостике. Я не хочу больше слушать твой бред о кораблях и креветках!!!

ВИКТОР. Я об этом и не говорю. Успокойся, не собираюсь я покупать пароход.

ЛЮДМИЛА. Почему тогда… Зачем все это?

ВИКТОР. Дело не только в деньгах. Меня всю жизнь, как пешку, двигали, куда хотели. За меня все решали. Раньше выбора не было, теперь мой бюллетень из одной урны в другую бросают. Мусорную. Они нас не слышат. И слышать не хотят. Но в шахматах есть правило — если пешка доходит до последней линии, до края доски, она превращается в ферзя. Я сейчас — на предпоследней линии.

ЛЮДМИЛА. А я — уже на последней. Витя, я больше не могу. (Берет сумку, куда только что складывала зимние вещи, все из нее вытряхивает и кладет свой халат, выходит из комнаты в ванную, возвращается с полотенцем, зубной щеткой и шампунем, все укладывает в сумку.)

ВИКТОР.

Ты что — серьезно?

Она не отвечает.

И куда же это?

ЛЮДМИЛА. Ты же сам говорил: «Временно перекантуешься». Вот я у Кати и перекантуюсь. Пока не сниму себе комнату.

ВИКТОР. Что ты снимешь? И будешь там своего ученика принимать? Ну и снимай! А я не сдамся!

ЛЮДМИЛА. Витя, нам дают хорошие деньги. Давай согласимся и закончим весь этот кошмар. В конце концов, я женщина, а не десантник.

ВИКТОР. Люда, неделя осталась, не больше! Честное слово!

ЛЮДМИЛА. Жить хочется, а не бороться, понимаешь! Жи-и-ить! Виктор пытается ее обнять. (Отстраняется.) Да ну тебя! (Идет к двери.) Жду внизу две минуты. Не выходишь — уезжаю к Кате.

Виктор пытается ее задержать, но Людмила отталкивает его и уходит. Виктор идет на кухню, тут же возвращается, нервно ходит по комнате, запихивает в шкаф разбросанные вещи.

Раздается стук в дверь. Виктор бежит открывать, возвращается с Виталием.

ВИТАЛИЙ. Ты один?

ВИКТОР. Не то слово. А ты Людмилу не встретил?

ВИТАЛИЙ. Нет. (Подходит к столу, видит водку и помидоры.) Во! У тебя все готово! Посидим? Убирай свою водку. (Достает из сумки бутылку коньяка и коробку конфет.) И помидоры убери. Лучшая закуска под коньяк — чернослив.

ВИКТОР. Ты что, Бухара, пить начал?

ВИТАЛИЙ. Как тебе сказать… С твоей легкой руки.

ВИКТОР(принюхивается.) Ты что — уже? Так… Ты сегодня только закусываешь. А вот у меня поводов много. А — ушла жена. Б — пролетарский праздник. В — начало ремонта. Г — гость в доме. Дорогой гость. Очень дорогой. А скоро будет еще дороже.

ВИТАЛИЙ. Как жена ушла?

ВИКТОР.

Шучу. К дочке поехала.

ВИТАЛИЙ. Ремонт — тоже шутка?

ВИКТОР. Нет, ремонт всерьез.

ВИТАЛИЙ. Тебе помощники не нужны?

ВИКТОР. Сам управлюсь.

Садятся за стол. Виталий наливает, они поднимают рюмки.

За солидарность!

Выпивают.

ВИТАЛИЙ. Вот ты мне скажи — чего ты хочешь?

ВИКТОР. Опять — двадцать пять… Я хочу двести тысяч.

ВИТАЛИЙ. Не-е-ет, я не об этом. Вообще — чего ты хочешь?

ВИКТОР. Я? Жить. Как человек. И чтобы семья жила — как люди.

ВИТАЛИЙ. Чего ж не живете?