Последний койот

Босх понял, что она снова уложила его на обе лопатки, и его охватил гнев, но он быстро подавил его и вскинул руки над головой в знак того, что сдается:

— Ладно. Я не стану больше вламываться без приглашения на вечеринки.

— Нет. Этого недостаточно. Я хочу, чтобы вы держались подальше от этих людей, которые, по вашему мнению, могут быть причастны к делу.

— Я готов пообещать вам, что не стану приближаться к ним до тех пор, пока не соберу на них железобетонные доказательства.

— Я серьезно.

— И я тоже.

— Очень на это надеюсь.

В кабинете почти на минуту воцарилось молчание. Обоим необходимо было успокоиться. Она слегка крутилась в своем кресле туда-сюда, не глядя на него, — видимо, обдумывала, о чем говорить дальше.

— Давайте продолжим, — произнесла она наконец. — Вы понимаете, что это ваше расследование отодвинуло на задний план все то, чем мы должны были здесь заниматься?

— Понимаю.

— Значит, нам с вами предстоит встречаться в этом кабинете несколько дольше, чем запланировано.

— Ну, меня это больше не беспокоит. Мне так или иначе нужно свободное время, чтобы довести до конца мое расследование.

— Все для вас, — саркастическим тоном отозвалась она. — Ладно, тогда я хотела бы вернуться к инциденту, который привел вас ко мне. В прошлый раз вы отделались несколькими общими словами. И я понимаю почему. Думаю, тогда мы с вами еще только присматривались друг к другу. Но теперь, когда этот этап позади, я хотела бы услышать более подробный рассказ. В прошлый раз вы сказали, что это лейтенант Паундз был зачинщиком?

— Совершенно верно.

— Каким образом?

— Ну, во-первых, он начальник следственного отдела, хотя сам на следствии никогда не работал. Вернее, официально он, скорее всего, в какой-то момент посидел пару месяцев за столом в отделе, чтобы было что вставить в резюме, но по сути он не детектив, а администратор. Из тех, кого мы зовем робократами. Бюрократ с полицейским жетоном. Он совершенно не разбирается в том, как раскрывают преступления. Единственное, что он умеет, это графики раскрываемости чертить. Ему что опрос, что допрос — без разницы. Да и бог бы с ним. У нас в управлении таких, как он, пруд пруди. Пока они делают свою работу и не мешают мне делать мою, меня это не колышет. Беда в том, что Паундз не понимает, где он хорош, а где плох. Это уже неоднократно приводило к конфликтам. И в итоге закончилось тем самым пресловутым инцидентом, как вы это упорно именуете.

— И что же он сделал?

— Полез к моему подозреваемому.

— Объясните, что вы имеете в виду.

— Когда вы привозите в отдел подозреваемого по делу, которое расследуете, он ваш, и только ваш. Никто не должен к нему даже близко подходить, понимаете? Одно неверное слово, один неверный вопрос — и все может пойти насмарку. Это основополагающее правило: не трогай чужого подозреваемого. Не важно, лейтенант ты или начальник отела, правило для всех одно: не лезь без разрешения тех, кто ведет дело.

— И что произошло?

— Как я уже рассказывал вам в прошлый раз, мы с моим напарником Эдгаром привезли в отдел подозреваемого. Была убита женщина. Из тех, что рекламируют свои, с позволения сказать, услуги в специализированных газетенках, которые можно купить на Голливудском бульваре. Она приехала по вызову в один из низкопробных мотелей на бульваре Сансет, обслужила клиента, после чего получила удар ножом, который и стал причиной смерти. Это если в двух словах. Удар был нанесен в верхнюю часть грудной клетки справа. Но парень оказался не дурак. Он звонит в полицию и говорит, что нож принадлежит ей и что она, угрожая ему этим ножом, пыталась его ограбить. А он-де в пылу борьбы оттолкнул ее руку, и лезвие каким-то образом воткнулось ей в грудь. То есть с его стороны это была самооборона. Так вот, приезжаем мы с Эдгаром на место и сразу же видим, что некоторые вещи с его рассказом ну никак не сходятся.

— Какие, например?

— Ну, во-первых, он оказался намного ее крупнее. Мне сложно представить, чтобы она могла броситься на него с ножом. Далее, сам нож. Скромный такой восьмидюймовый ножичек, зазубренный, для нарезки бифштексов. А у дамочки, заметим, сумочка крошечная и даже без ремешка.

— Клатч.

— Ну да, наверное. В общем, этот нож туда просто не поместился бы. А как тогда она его принесла? Одежда на ней была, как говорится, в облипку, так что на теле она его спрятать тоже не могла. Но и это еще не все. Если она собиралась ограбить этого малого, зачем было предварительно заниматься с ним сексом? Вытащила бы нож, забрала у него все, что хотела, и ушла. Но ничего этого не было. Тот тип заявил, что сначала они занимались сексом, а потом она набросилась на него. Это объясняло, почему она была без одежды, но в то же самое время порождало новые вопросы. Какой смысл пытаться ограбить кого-то в чем мать родила? Куда ты потом в таком виде убежишь?

— Тот парень врал.