Последний континент

Большая покатая волна, мощно взрывая воду, летела прямо в скопление хищных треугольных плавников, словно шар – в кегли боулинга. А потом море взорвалось.

– Вы только посмотрите, как оно разделывается с акулами!

– Это какое-то чудовище?

– Скорее всего, дельфин…

– С рыжей шерстью?

– Да уж, вряд ли…

Мимо главного философа брюхом вверх проплыла бесчувственная акула. И сразу за нею вода опять взорвалась – огромной рыжей улыбкой единственного дельфина на свете с кожистым рылом и рыжими волосами по всему телу.

– И-ик? – осведомился библиотекарь.

– Отлично, дружище! – прокричал в ответ Чудакулли. – Я всегда говорил, что в трудную минуту на тебя можно положиться!

– Осмелюсь возразить, аркканцлер, на самом деле вы говорили, что, по вашему мнению… – сказал Думминг.

– И выбор внешнего облика также достоин всяческих похвал, – продолжал, не снижая громкости, Чудакулли. – А теперь будет очень здорово, если ты соберешь нас всех в кучу и подтолкнешь к берегу. Все здесь? Где казначей?

Казначей к тому времени превратился в далекую точку. Он мечтательно греб в сторону континента.

– Что ж, вижу, он и сам прекрасно доберется, – констатировал Чудакулли. – Вперед, друзья, будем пробиваться к суше.

– Это море… – нервно произнес главный философ, неотрывно глядя вперед, пока семена, точно связку перегруженных шлюпок, посредством умелых маневров направляли к берегу. – Оно такое… Как по-вашему, оно вполне опоясывающе выглядит?

– Море, безусловно, очень большое, – отозвался профессор современного руносложения. – И знаешь, я сильно сомневаюсь, что этот рев, который мы слышим, производится одним только дождем. Скорее всего, где-то впереди располагается полоса прилива.

– Ну, прокатимся на паре-тройке высоких волн, от нас не убудет, – пожал плечами Чудакулли. – Вода, по крайней мере, мягкая.

Думминг ощутил, как плоское семечко под ним, повинуясь волне, плавно поднялось и опустилось. Странная форма для семени, не мог не признать он. Разумеется, природа уделила немалое внимание семенам, снабдила их и крылышками, и парусами, и флотационными камерами, и множеством других приспособлений, призванных дать им преимущество в борьбе за выживание со всеми прочими семенами. Но эти представляли собой не что иное, как плоские версии нового облика библиотекаря. Наверное, по воде они должны просто летать…

– Э-э… – произнес он, обращаясь к мирозданию в целом.

Что означало: «Интересно, как эти семечки можно приспособить?»

– Скал впереди не видно, – прищурился декан.

– Море, опоясывающее сушу… – задумчиво произнес философ, видимо пребывая в некоем филологическом трансе. – В этой фразе определенно есть что-то таинственное и загадочное…

Думмингу вдруг пришло в голову, что вода не такая уж и мягкая. В детстве он не особо увлекался спортивными играми, хотя играл с другими ребятами и принимал активное участие во всех их играх, таких как «толкни-тупса-в-крапиву» или «привяжем-думминга-к-дереву-а-сами-пойдем-по-домам». Так вот, однажды его сбросили с обрыва прямо в пруд… Тогда он очень больно ушибся о воду.

Постепенно флотилия нагнала госпожу Герпес. Одной рукой домоправительница цеплялась за какое-то бревно, а другой гребла. Впрочем, у бревна были и другие пассажиры: птицы, ящерицы, а также неизвестно как сюда попавший верблюжонок, забившийся в остатки бывшей зеленой кроны.

Волны усилились. Из-за шума дождя доносилось непрерывное гулкое уханье.

– Ах, вот и вы, госпожа Герпес, – поприветствовал главный философ. – И что за симпатичное деревце. Посмотрите-ка, даже листочки кое-где остались.

– Мы прибыли вас спасать, – отважно сообщил декан.

– Полагаю, госпоже Герпес стоит перебраться на какое-нибудь из семечек, – порекомендовал Думминг. – Точнее, я даже уверен, что это будет правильнее всего. Мне представляется, волны… волны могут стать… слегка большими…

– Чересчур опоясывающими, – мрачно уточнил главный философ.

Он посмотрел вперед, на берег, – и не увидел его на прежнем месте.

Берег обнаружился внизу. У подножия сине-зеленого холма. Который состоял сплошь из воды. И вздымался все выше и выше.

– Послушайте, – призвал Ринсвинд. – Почему бы вам просто не сказать мне, как ее зовут? Ведь, наверное, ее имя весьма известно. Оно написано на афишах, его все знают. Не понимаю, в чем проблема.

Повара переглянулись. Потом один прокашлялся и сказал:

– Ее… ее зовут… Примадонна Нелли… По…

– По?

– Поппа.

Ринсвинд пошевелил губами.

– О! – только и смог вымолвить он.

Повара единодушно закивали.

– Послушайте, а Чарли все пиво выпил? – спросил Ринсвинд, опускаясь на какую-то табуретку.

– Кстати, вспомнил. По-моему, в шкафу завалялась пара бананов. Посмотри, Рон, хорошо? – попросил второй повар.

Беззвучно шевеля губами, Ринсвинд блуждающим взором обвел помещение.

– А Чарли знает? – наконец спросил он.

– Ага. Узнав это, он и сломался.

За дверью послышался быстрый стук шагов. Один из поваров выглянул в окно.

– А, ерунда, всего-навсего стражники. Гоняются, наверное, за каким-нибудь придурком…

Ринсвинд слегка задвинулся в глубь комнаты, чтобы его не было видно из окна.

Рон смущенно переступил с ноги на ногу.