Последний костер

Каару и Мэрген сидели на другой стороне костра, о чем-то тихо беседуя, а Ивон и Янар отошли прогуляться.

– Что ты узнал? – спросила воительница.

– Ритуалы, их описания. Смысл некоторых писем и примечания на полях. Все теперь предстает в другом свете, все, что мы нашли. Древние считали, что бога огня невозможно возродить. Похоже, они даже пытались это сделать, и не получилось.

– Так значит, все это бессмысленно? Зачем мы тогда идем туда?

– Нет, ты не так поняла, душа моя. Судя по тому, что я узнал, нельзя возродить того самого бога огня. Это не будет тот Анвар, которого знала Ниневия, это будет кто-то новый. Все-таки, это было «перерождение».

– О чем ты?

– Да так, слово многозначное встретилось.

– Нам следует рассказать об этом остальным, – Вигдис попыталась встать, однако Мальфри удержал жену.

– Не стоит, любимая. Это лишь повлияет на решимость Янара. Бедному парню и так трудно отважиться, до оно и понятно, кому было бы не трудно. Я верю, я всей душой своей верю, что эта затея увенчается успехом, и мы сможем обрести нового Первенца Стихии. Анвар умрет. Янар умрет. И из их смертей родиться новый бог. Тезис, антитезис – синтез.

– Ты говоришь загадками.

– Это слова древних, – улыбнулся скальд. – Философия, которой они уделяли много времени. С похищением огня это все кануло в веках и хранилищах.

– И ты нашел что-то в последнем? Я ведь видела, что ты что-то обнаружил.

– Там, внизу, храмовые нашли всего несколько книг, полных, на их взгляд, ерунды, однако на самом деле это сборник. Сборник песен с указанием строк, которые чаще всего служили ключами для дверей, закрытых духами.

– Но они бесполезны без хранилищ. А мы знаем где находятся остальные?

– Пока нет, но обязательно узнаем. Обязательно.

Когда Ивон и Янар вернулись к костру, Каару захотела поговорить со жрецом. Она смущалась, однако твердо высказала свою мысль. Девушка утверждала, что огонь – это ресурс, ресурс, который должен принадлежать всем людям, а не только жрецам. Она рассказывала, как, на ее взгляд, изменится жизнь в Великой Степи, когда жрицы Иштар поймут, что часть власти уплыла из их рук, и говорила, как на это посмотрит ее отец, Великий Хан. Еще Каару вспомнила «Сынов грозы», как они обещали вернуть огонь, а сами пользовались доверчивыми людьми и шли лишь к своей цели – захватить власть в графствах.

Янар понимал, что она говорила, но не мог принять это. Сердце его было закрыто, и страх сковал отвагу. А если не получится? А если его жертва будет напрасна? А если это все уловка, и Ниневия была обманута? Вдруг там, у алтаря, их окружат и нападут на богов, чьими проводниками силы станут смертные? Сомнения, вопросы и жгучее желание жить боролись в душе жреца с долгом, призывавшем его умереть.

На следующий вечер Ивон подсела ближе к Вигдис, попросив Мальфри оставить их наедине. Скальд, подивившись, ушел к степнякам, что-то наигрывая им не лютне. Ивон же рассказала кое о чем воительнице, что долгое время не шло у нее из головы.

– Я долго думала о том, чем ты поделилась со мной, Вигдис. О первом вашем ребенке, который должен был родиться и об остальных, что не родились. Я слышала о таком, это все из-за вашей крови. У тебя она полуночная, а у Мальфри полуденная, или наоборот. Смешиваясь, они могут дать жизнь только одному дитя, первенцу, остальные же погибают из разногласий в крови.

– Это значит, что надежны нет? Совсем? – упавшим голосом спросила воительница.

– О, как раз наоборот. Такие случаи могут исправить благословенные лекари, но дело это очень тяжелое, богиня редко откликается, нужна очень большая ее благосклонность, чтобы задуманное получилось. К тому же, каждый раз после зачатия, для каждого следующего, придется повторять молитву. Но сейчас… сейчас Ниневия кое-чем обязана нам. Всем нам. Поэтому, я могу попросить… Я могу помолиться за тебя, Вигдис, и я верю, что ты сможешь зачать и выносить здоровое дитя.

Вигдис молчала, обдумывая это щедрое предложение. Она посмотрела на Мальфри, который что-то говорил степнякам, на Янара, который с потерянным видом бродил вокруг, и, наконец, снова на жрицу, что сидела перед ней. Сердце ее защемила острая жалость к этой девушке, что станет вдовой еще до того, как женой, и воительница, не раздумывая больше, согласилась.

Ивон оказалась права, богиня откликнулась охотно, и сложная молитва обошлась для жрицы лишь кратковременной потерей сил. Теперь оставалось только ждать, но обе они не сомневались в успехе.

Вскоре после того, как они свернули на северо-запад, путники наткнулись на труп. Молодой еще мужчина, он лежал, сжавшись в клубок возле собранных шалашиком веточек, в руке было зажато огниво. Видимых ран на теле не было, да и откуда бы им взяться. Было очевидно, что мужчина просто-напросто замерз насмерть, пытаясь развести огонь. Неизвестно, как он здесь оказался, куда и откуда шел, возможно, просто заблудился, или отстал от группы. До кострища, устроенного на развилке дорог, он не дошел всего каких-то несколько часов.