Последний мужчина на Земле

Может, она и разбиралась в истории, и даже собиралась сдавать по этому предмету ЕГЭ, но в том, какими тяжелыми могут быть сельские будни городской девчонки, она убедилась по-настоящему только сегодня.

Лена Семенова была трактористкой. И сегодня ей надо было вспахать поле, чтобы там могли потом засеять картошку. Она научилась водить трактор совсем недавно, она даже не умела до этого водить машину и вообще редко к ней подходила, но как водить трактор, научиться ей пришлось. Вообще, вождение трактора было последним делом, которое могла прийти ей в голову еще полгода назад, это было настолько странно, что она до сих пор смеялась про себя, когда думала об этом, но привыкнуть уже привыкла. Ведь человек может привыкнуть абсолютно ко всему. Вообще, жизнь не такая уж плохая штука, а если толком разобраться, то, может, ничего в ней никогда не происходит случайно. А если ты при этом пока не потерял способность смеяться – тогда можно примириться вообще с чем угодно.

Про экзамены в школе она больше не думала. Теперь это было не нужно и не важно. Она собиралась поступать на исторический факультет университета в Энске, но кому, скажите на милость, могут теперь понадобиться историки? Записи об этом важном событии, которое произошло с человечеством, сделают другие люди. В других городах. В другой жизни. А ей теперь было уже не до этого. Теперь для них с матерью встал простой, но самый важный вопрос – как выжить. Вернее, встал для нее – за них обоих. Ибо мать, похоже, в последнее время соображать совсем разучилась. Она визжала и грозилась прихлопнуть Ленку как муху (она так и сказала – «я тя прихлопну как муху, сопля малолетняя»), но еду доставать стало сложновато для тех, кто не умел ничего делать, а просто жил на пособие от государства. Еду – не говоря уже о выпивке, цены на которую вдруг взлетели до небес. И когда мать впервые за много лет протрезвела, она согласилась переехать в деревню к тетке, которая позвала их с Леной жить к ней. Но в деревне нужно было работать – и работать хорошо. Иначе ничего не получилось бы. Нужно было хоть что-то уметь. Мать, у которой до сих пор по утрам тряслись руки, все же пошла работать дояркой. А дочь, которой на собрании в местной школе объяснили – объяснили большие, толстые, взрослые тети – что люди, выполняющие самую тяжелую, но нужную работу, и без скидки на возраст, будут получать больше всего еды – дочь пошла осваивать трактор. Тетка отговаривала ее, но обычно пассивная Лена тут заупрямилась. Она пойдет учиться на тракториста – и ничего тут не попишешь. Она умела рассуждать – математика в школе ей тоже давалась неплохо – и посчитала, что при достаточном усердии с ее стороны они смогут получать не только еду, но и даже какие-то деньги. Зимой она училась и еще водила грузовик. Хотя каждый раз, подходя к нему ближе чем за два метра, она пугалась огромной машины, как страшного зверя, она боялась водить, и тут было ничего не поделать, но работать было надо, и тут тоже было ничего не поделать… она возила в город зерно, возила коров и продукты, возила людей, когда их больше не на чем было везти, а теперь вот ей надо вспахать это дурацкое поле! Она неплохо справлялась до последнего момента – до сегодняшнего утра, когда ее трактор вдруг особенно сильно зарычал и отказался работать. Она встала на нем посреди поля и стала пытаться завести его. Снова и снова. Но уже понимала, что ничего не может сделать. И тогда она заорала на него. Заорала матом, забористым, крепким, которым владела в совершенстве, хоть ей и не приходилось пользоваться им особенно часто, который впитала с молоком матери вместе с русским языком – в качестве бесплатного бонуса – который знают и любят люди со всех уголков нашей необъятной родины, бережно хранят и передают из поколения в поколение, как драгоценный фамильный брильянт. Потому что он и правда помогает. Что бы ни случилось. Вот и ей стало легче. Хоть и смешно орать матом на трактор, но это как-то примиряло с действительностью. Она вылезла из кабины, открыла капот и посмотрела на переплетение железяк, проводов и клемм. Когда она училась вождению трактора, их также обучали и ремонту при возможных неполадках. Она только начала постигать эту премудрость, но тут – слава богу! – причина нашлась сразу. И для этого требовалось только провернуть пару гаек. Провернуть, открыть, приладить, закрыть, завернуть обратно. Простой алгоритм. Ничего сложного. Да только вот этот дурацкий гаечный ключ! Он ни в какую не хотел проворачивать эти гайки. Гайки были огромные, гаечный ключ и того больше, и, как она ни старалась – а старалась она изо всех сил – он не хотел поворачивать гайку ни на миллиметр. Ни одну.

Вот тогда-то она села на землю и заплакала. Иногда не спасает даже мат.