Последний - на Арлингтонском кладбище

Ну и ну! Потом лейтенант Пит Шовайса услышал еще один звук, от которого замерло сердце. Сверху слева раздавался завывающий гул другого камикадзе. Он шел над левым бортом ТДК, готовясь к развороту для пикирования. Чтобы покончить с горящим транспортом? Или поразить оставшийся ТДК? Если летчик-камикадзе разглядел красный вымпел, он, несомненно, спикирует на транспорт боеприпасов.

Шовайса услышал в наушниках команду артиллерийского офицера расчету носового сорокамиллиметрового орудия. Но было поздно! Времени прицелиться уже не оставалось. Камикадзе с ревом несся вниз, прямо на них, бесприцельная очередь трассирующих снарядов с корабля проходила в нескольких ярдах от самолета. Двести футов, самолет неуклонно приближался; одномоторный моноплан с ревом несся на транспорт боеприпасов. Сто футов, он приближался, и артиллеристы не могли в него попасть!

И тут летчик сделал нечто необъяснимое: он свернул, врезался в воду и нашел смерть между горящим транспортом и ТДК. Почему? Он не промахнулся. Что заставило его изменить намерение?

Потом Шовайсу отправили в шлюпке на горящий транспорт предложить помощь, если в ней была необходимость. Пожар успешно гасили. Лейтенант пошел к пострадавшим каютам в сопровождении офицера, который чуть не плакал:

- Убил одиннадцать офицеров! Одиннадцать! А ведь эта растреклятая война окончена!

Тело японского летчика было извлечено; его нашли в машинном отделении вместе с обтекателем самолета. Шовайса прошел по обгоревшим каютам и там, в маленьком отсеке, прочел - не смог удержаться - недописанное письмо. Летчик-самоубийца оборвал жизнь офицера, когда он писал жене.

В письме было поздравление с рождением сына, Аллена Лоуэлла, и просьба поскорее прислать его фотографию. "У меня большие планы для этого мальчика", - писал офицер.

12

Из дневника Аллена Лоуэлла

... запись от 26/X - 1973 года

"Пять вечера. Нужно как-то провести семь часов. Последний час провел, перечитывая любимое стихотворение ДжФК:

Возможно, за руку возьмет она меня

И уведет в свой мир, где не бывает дня,

Глаза закроет и лишит дыханья...

Но в полночь Смертью мне назначено свиданье

В одном из городов, охваченных огнем...

Я слову данному еще не изменял

И на свидание явлюсь, как обещал.

Я позвоню Медуику ровно в полночь. Через два часа он будет убит, притом таким способом, что Уильямс обалдеет.

Я осеняю себя крестным знамением. И клянусь перед богом, что задуманное мною - не зло.

Я клянусь перед богом, что задуманное мною - не зло.

Клянусь перед богом, что задуманное мною - не зло.

Но они должны поплатиться".

13

Томас Медуик глядел на высокого худощавого человека в строгом, хорошо сшитом костюме с жилетом. Это был Джордж Уильямс; одежда его словно бы гласила:

"Министерство юстиции". Но голубые глаза - нет, они не были мутными от сотен судебных дел. Глубоко сидящие под густыми бровями, они скорее напоминали лазеры и насквозь пронизывали Медуика, сидящего в гостиной своего колониального особняка в городке Маклин, штат Виргиния, и пытавшегося скрыть страх. Пропавшие досье сводили его с ума!

- Я не вражеский агент, мистер Уильямс, - сказал он.

- Дело касается не внутренней безопасности, - ответил Уильямс. - Меня интересует, получали вы недавно какое-нибудь анонимное письмо?

Медуик задумался. "Интернейшнл дайнемикс"? Не иначе!

- Мне приходит много писем от избирателей. Среди них, должно быть, есть и анонимные.

- Это письмо вы запомнили бы. В нем угроза убийства. Медуик впервые за весь день почувствовал облегчение. Черт побери, что все это значит? Он улыбнулся.

- Угрозы я тоже получаю ежедневно, мистер Уильямс.

- Боюсь, вы не представляете, насколько это серьезно. Ваша фамилия есть в анонимной угрозе смертью. Министерство юстиции убеждено, что угроза реальна.

- Вот как? - сказал Медуик. - А с чем она связана?

- В письме говорится, что с десятой годовщиной гибели Кеннеди.

- Но я даже не знал Кеннеди!

Не сводя голубых глаз с Медуика, Уильямс, спросил:

- Знаете вы кого-нибудь из остальных: Джеймса Карсона, Стефани Сполдинг, Роберта Уорнки, Эверетта Меллона?

Вошла жена Медуика, хорошенькая блондинка в облегающих брюках и зеленом свитере.

- Привет, мальчики, - сказала она.

Медуик представил ее гостю.

- У вас такой хмурый вид, мистер Уильямс, - сказала она. - Не хотите ли выпить?

Бар Медуика славится.

Уильямс улыбнулся.

- Шотландское с содовой разгонит мою хмурость.

Миссис Медуик повернулась к мужу.

- Где ты его прятал? Такой замечательный человек.

- Оставь, Мери, - сказал Медуик. - Это не потенциальный избиратель.

Она засмеялась, вышла и вскоре принесла выпивку. Поднос с бутылкой, ведерком льда и содовой она поставила на стол перед ними.

- Мы не можем взять в дом служанку, - сказала она, - потому что Томас не ворует.

Я давно упрашиваю его делать, как все.

"Черт побери! - подумал Медуик. - Нашла время умничать". И поспешил увести ее из комнаты.

- Такие вот замечания, - сказал он, возвратясь, - и положат конец феминистскому движению. Обратно на кухню, на коленях, вот как я считаю.

- Что же с этими фамилиями? - спросил Уильямс.