Последний рыцарь (СИ)

Ровными рядами, словно на параде, поднялась пехота. Реют полковые знамёна, стучат ритмично шаги. За строем строй ровняются полки, тянулись фланги, словно змеиные хвосты. По трупам павших, по выгоревшей траве, по кратерам снарядов, по избитым дорогам пригорода. Предыдущие штурмы оставили от него могильные руины, похожие на погост цивилизации — пустые окна, обрушенные стены, заваленные улицы. Неужели здесь ещё недавно кипел заботами будничный быт? Что от него осталось? Голый окровавленный камень. Иблис заплатит за каждую отнятую жизнь, за каждую загубленную судьбу. Заплатит сполна.

Единый фронт разбился на отряды, текущие по немногим проходимым путям, перегибая вал за валом арматуры и серого бетона. Где-то они вырывались вперёд, где-то — безнадёжно отставали. Оклайн не тормозил и не подгонял — в конце они должны выйти в одно время, иначе их окружат.

Прогремели первые выстрелы. Первые случайные встречи — в одних местах они тлели и тухли, в других — разгорались пожаром уличных боёв. Продвижение сначала застопорилось, потом остановилось, а после обернулось вспять. Всё больше и больше тварей сбегалось на грохот сражения, всё больше и больше предсмертных хрипов звучало в эфире.

Чуя вторжение, рой поднялся как один на защиту своей территории. С яростью разъярённой матки улья кидались они на автоматы, на танковые пушки и гранаты. Скапливались под грудами битого кирпича, гудели, готовясь ответить всей своей мощью. Время пришло.

Фанфары протрубили отступление. Медленно линии откатывались назад, на них напирали ревущие орды, выталкивая прочь из города. Сами себя загоняли в ловушку. Варраден вступили в бой, удерживая Щитов от падения и бесславной гибели в окружении. Строй стал реже, но твёрже, стойко вынося удары врага. Отлично! Потери пока невелики, если всё пройдёт по плану, такими они и останутся.

Они уже на равнине. Стая вошла в раж. Вой тысячи глоток и грохот тысячи орудий слились в одно. Отбитые пальбой, держались поодаль жути, Полыхало закатом пламя. Мелькали в руинах средь выжженой земли яркие белые метки. Едкий дым то стелился оземь, то клубился, застилая чёрные тучи. Оставляя тела в голубых доспехах, оставляя подбитые танки, откатывалась линия к старым позициям, вытеснялась из города роем.

Пала первая тварь от удара копья, а потом ещё и ещё. Сидера впереди с наслаждением агонии насаживала на вертел тушу за тушей, отстреливая и рвя. Неужели, получилось? Победа? Подсознание велело ждать подвоха. Неизвестно, кого приманит гибельный запах. Авось есть у врага козырь в рукаве, словно у шулера червонный туз? Как бы не попасться на крючок успеха и не забыть об осторожности! Эмбар бесстрастно и спокойной бдил, глядел со спутника, с наружных камер, непрестанно размышлял, спустив вожжи управления. Сейчас на месте виднее, что делать, и без приказа начальника разберутся.

Сшибались с огненным приливом, штыки тупились, облака чёрной саранчи бежали волнами морскими. Они летят. Они ревут. Они скребут. Они рубят и бьют, стреляют и давят. Сколько их?! Целый океан! Тьмущая тьма! Откуда столько плоти и куда?! Неужель они думают, что на равнине победят?!

В сером ровном поле, закрытом облаками пара, под шипение напалма, смешанного с жёлтым ихором, под гул самолётов и снарядов громыханье, войска заняли крайний рубеж. Пора.

— Говорит Оклайн, начинайте бомбардировку! Приём?!

Молчание в ответ. Нутро пронзил лёд в страхе пред грядущим. Сердце сжал кулак ужаса, вены проступили на висках. Нет. Нет! Ледяным лезвием резал слух последний приказ Круга:

— Совет заключил перемирие с врагом, — зачитал его Аррас. — Любой, кто не подчинится, приговорён к смерти! Приговор исполнить немедля!

Время застыло в тот миг, когда первая пуля бывших товарищей покинула дуло. Мир разорвался на «до» и «после» кровавой, чёрной, вонючей огненной межой. Повсюду взрывы, мольбы, крики. Гвардейцы пленных не берут.

По рации ничего не разобрать. Перед глазами пелена помех. Осколки щебечут по обшивке. Машина трясётся в волнах ударов. Варраден сражались с Варраден, тело падало на тело. Знамёна горели, гербы валились в грязи. Пепел слипся в алый бетон, и всё под холодные причитания Арраса:

— Вы бы всех нас на убой повели! Победить невозможно! Но сколько вам не говори, вы упёртые твари! Вы не слушаете глас Галактики, глас Совета! На вас нет узды! Так умрите, как вы жаждите, чтобы дать жить другим!

На шее затянулась петля. Словно предсмертный хрип, выпали из холодных губ слова:

— Отступаем… Отступаем к флангам!

Пересохшее горло свела судорога. Скрип вместо команд. Дешёвым бродягой обратился генерал. В голове пустота — незнание, слепота, глухота. Кто жив, кто мёртв, кто друг, кто враг? Колодец вероятностей внезапно опустел. Последние приказы Оклайн отдавал, не помня себя, забиваясь всё глубже и глубже, в дне сознания ища опору. И защиту от сотворённой им геенны.