Последний сейм Речи Посполитой

— Одно несчастье — это злополучное царствование!

Но этот голос заглушили крики сторонников короля.

Кто-то воскликнул со злобой:

— Магнаты — вот виновники всего, вот кто больше всего повинен!..

— Совершенно правильно, — поддержал его худощавый субъект в потертом кунтуше.

— Еще Гославский кричал в сейме: «Кто клянчил о помощи чужого оружия против своих соотечественников, если не магнаты? Кто мешал оздоровлению Речи Посполитой, если не они?»

— Все повинны в грехе против отчизны, — прогремел увесисто какой-то седой старик, которому официант подвязывал салфетку под отвислым подбородком. — Наше честолюбие губит ее, наше своеволие, наши разногласия и недостаток в нас человечности.

Он перекрестился и с жадностью принялся хлебать суп.

— Кто это там берет на себя роль великого судьи? — спросил из толпы чей-то насмешливый голос.

— Новогрудский судья Войнилович. Он перед супом всегда доставляет себе удовольствие и поучает ближних, но... — конец слов говорившего пропал в шуме горячих споров, в звоне посуды и серебра, так как все стали усаживаться за столы.

Качановский сидел одиноко в небольшой комнатке с выходом во двор, которую Заремба арендовал исключительно для пользования посвященных. Он радостно посмотрел на вошедшего Зарембу, но не сказал ни слова.

Сташек, стоя за стулом Севера, развлекался ловлей мух над его головой.

— Я не представлял себе, капитан, что вы можете провести в одиночестве хоть несколько минут.

— Много может, кто должен. Разглагольствует еще там шляхтич в серадзском кунтуше?

— Я слышал только что, как он читал вслух речь Цемневского.

— Это отставной поручик из бригады Бернадского. Знаменитый серадзский рубака, весьма образованный и воспитанный молодой человек. Только я ему должен со вчерашнего дня пятнадцать дукатов, а от меня даже злотым не пахнет.

— Это видно сразу. Физиономия у вас, капитан, точно вы выпили целую бутылку крепчайшего уксуса.

— Как же иначе? С самого утра тяну в кредит эту мерзкую бурду и не могу дождаться, чтобы меня кто-нибудь выкупил. Сташек, вели там этому шельме подать настоящего вина.

— Какие же приключения выворотили наизнанку вашу мошну и испортили настроение?

— Известное дело: дурная карта и злополучная любовь. Первое: проигрался до нитки, второе — получил по морде от султанши Ожаровского, что не порочит, впрочем, мундира и может случиться еще не один раз. Третье: размышляю над весьма рискованным предприятием большой важности. Можете ли вы мне дать людей, лошадей и денег?

— Если обстоятельства требуют, я обязан дать. Что ж это за предприятие?

— Я узнал, что казаки ведут со стороны Варшавы целую кучу навербованных солдат. Идут не по тракту на Белосток, а кружат левым флангом, и Неман должны перейти под Меречем, направляясь на Вильно. Ведут с собой и лошадей высокой марки, и обоз, нагруженный изрядно коробами. Лакомый транспорт!

— А у вас слюнки текут? Предприятие больше чем рискованное, можно поплатиться головой.

— Она у меня еще крепко сидит на плечах. Будь у меня под рукой надежные люди, я бы отбил их. Оказия совершенно исключительная.

— Людей нетрудно найти. Труднее найти лошадей, необходимых для такого предприятия.

— Знал бы я наперед... Не далее как третьего дня отправил целую партию Мадалинскому. Больше сорока штук. Все, что мне удалось закупить в Зельве.

— Смею доложить, — Сташек выступил вперед и остановился навытяжку, — у «мировских» лошади пасутся на выгоне. Как раз на берегу Немана, где-то недалеко от Ковенского тракта, — можно у них призанять лошадей. Лошадки как черти.

— Это гениальная идея, ха-ха! Бесподобный фокус! Целый эскадрон! Ха-ха!

— Да. Однако нужно над этим предприятием хорошенько подумать.

— К чему раздумывать? Посадить людей на лошадок — и айда, хотя бы сегодня ночью. Вот это был бы фокус! Гвардейские лошади, откормленные королевским овсом, как раз пригодились бы нам для штаба. Конюхам свернуть головы, и все свалят на «союзников»! Просто, как пить дать. Я точно ожил! Сташек, раздобудь-ка себе водки, а нам прикажи подавать обед и пару бутылок. Поручик платит.

— Предположим, что предприятие удастся. Что вы сделаете со всем этим транспортом?

— Только бы Неман был у меня уже позади, а там справлюсь. Местность тамошнюю знаю, как свой карман. Отправлюсь к своим курпеям, а там сам черт меня не разыщет! Господи, неужто ты не поможешь Качановскому! Господи, — волновался он, не будучи в силах усидеть на месте.

— Конвой может оказать сопротивление.