Последний секрет

Наступает момент перехода – от потребностей к желаниям. Мечтая об удобстве, человек покидает пещеру, строит шалаши, хижины, дома, становится архитектором. Жажда занять больше места побуждает его объявлять войны и захватывать территории соседей. От желания меньше уставать при собирательстве он становится земледельцем. От желания больше не надрываться в поле он изобретает пахоту на быках. (В «Энциклопедии относительного и абсолютного знания» Лукреция прочла, что алфавит начинается с буквы «а» потому, что в большинстве древних языков она изображает бычью голову задом наперед. Бык – первый источник энергии, а значит, источник цивилизации.) После быков наступила очередь лошадей, потом взревели моторы. Итак, четвертая мотивация – удовлетворение вторичных потребностей в удобстве.

Что в списке дальше? Пятая мотивация – долг. Долг перед учителем: двадцать лет учебы. Долг перед семьей: брак. Долг перед родиной: налоги. Долг перед хозяином: труд. Долг перед властями: голосование.

Клапаном, совсем как в автоматической скороварке на случай перегрева, служит шестая мотивация – гнев. Гнев, порождающий потребность в справедливости. Постепенно благодаря гневу возникают суды и судьи, полиция, отводящие этот гнев, чтобы он не разрушал общество. Если отвода не хватает, гнев приводит к революциям.

Седьмая мотивация – сексуальность…

Она понимает, что ее система классификации мотиваций не вполне хронологическая и возрастающая. В наши дни эти рычаги расположены у каждого по-своему, согласно его воле. Сексуальность возникла как первичная мотивация воспроизводства вида. Ее следовало бы поставить сразу после жажды, голода и сна. Прежде всего это – потребность, только потом превращающаяся в желание. Желание увековечить свой вид. Жажда оставить след на Земле. А потом эта первичная энергия трансформировалась в иное. Расширилась. Сексуальность стала способом проверки умения соблазнять, понимания противоположного пола. Желание одобрения, прикосновения, ласк – это не просто желание размножиться. Скорее это потребность в общественной жизни. Как древний рефлекс вычесывания из шерсти друг друга вшей у крупных обезьян, действующий на них успокаивающе.

Ласка – совершенно особая мотивация? Нет, наслаждение, связанное с сексуальностью…

Размышляя, Лукреция массирует ноги, доставляя себе массу удовольствия.

Ласка.

Лукреция Немрод вздыхает. Само слово «ласка» вызывает у нее желание тактильных ощущений. Но вокруг нее нет ничего, кроме обивки стен.

Сосредоточиться!

Сексуальность – сильный стимул. Ей под силу изменять историю. Из-за женщины, Елены, греки и троянцы годами убивали друг друга. Чтобы завоевать Клеопатру, Цезарь пошел против римского сената. Сколько произведений искусства создано с целью произвести впечатление на женщину?

Миром правит либидо?

Восьмая мотивация: наркотики и все химические вещества, заставляющие нас поступать вопреки воле. Искусственное желание превращается в потребность, превосходящую все другие. Сначала люди пробуют из любопытства, за компанию, из общительности. Потом поддельный рай заполняет все сознание, подавляет волю и оттесняет даже первейшую потребность – выжить.

Девятая мотивация – личное пристрастие. Оно у каждого свое. Человек вдруг сосредотачивается на банальном на первый взгляд занятии, превращающемся для него в важнейшее в мире. Искусство. Спорт. Ремесло. Игра.

Лукреция вспоминает, с каким остервенением девчонки в приюте резались по ночам, при свечах, в покер на жалкие карманные деньги. Мир сужался до правил игры: пара, двойная пара, брелан, квинта, «полная рука». Можно было подумать, что от этих размалеванных кусочков картона зависела вся их жизнь.

В биологической истории человека это бессмысленно. И все же это приобретает огромное значение…

Взять хотя бы ее коллекцию кукол. Куклы заменяли семью, которой она была лишена. Обременительное пристрастие. Не каждая была милашкой, но всем – тряпочным, фарфоровым, пластмассовым – она давала имена. Шила им одежду с любовью, какую не всякая мать проявляет к своим детям. Кукол у нее было ровно сто сорок четыре штуки, и ни одну она не желала менять на другую. После игрушек – логичное продолжение – она принялась коллекционировать любовников, которых тоже набралась чуть ли не сотня. Нет, поменьше. Она точно знала, сколько было кукол, а по части количества любовников колебалась. Она была бы не прочь меняться ими, как меняются марками. «Могу предложить одного из близнецов в обмен на твоего красноглазого качка-альбиноса».