Последний шанс палача

Ну, еще бы! Сказки кончаются, царевичи становятся иной раз злыми колдунами или просто циничными главами государств, а принцессы обращаются в обычных стерв, даже без помощи черной магии. Иванушки-дурачки только не меняются — как и прочий народ соответствующей ценовой категории. Всякие там Хитрые Солдаты, специалисты по варке каши из топора. Идут по жизни на чистом везении, ловят волшебных щук, приручают Коньков-Горбунков, и все это в паузах между вылеживанием на печи. Ничто их не берет! Даже когда Волшебная Страна превращается в Зазеркалье — дурачки и под Кощеем выживут, лишь бы лапти были да гарантированный горшок каши ежедневно! Соцминимум! При отсутствии такового возмущенный сермяжный народ берется за топоры (недоваренные в каше), и головы Добрых Царей катятся на потеху нечисти. Поделом Царям — не дразните трудовые массы!

— А мы уже на «ты»? — усмехнулся Мастер дружелюбно. В самом деле, не ощущал враждебности к ершистому крестьянскому сыну, потомку и правопреемнику всех Иванушек, Емель и даже Джонов с Жаками. Они такие, их не изменишь! — Я ведь вас старше минимум лет на десять, да и свиней мы вместе не пасли, а потому…

— Не помнишь, — констатировал Глеб почти грустно. — Ты, падла конторская, не мне одному жизнь поломал, да? Пачками таких, как я, из институтов выкидывал, всех не упомнить?!

— То есть? — Взгляд Мастера вдруг заострился, мелькнуло искреннее удивление. — Какие институты? Я вас, разумеется, вспомнил, Глеб Воропаев, на память не жалуюсь, только ведь я вам ничего не должен. Или всерьез думаете, что комитет в ТЕ ГОДЫ прессовал каждого студентика, зараженного перестройкой? Это когда все газеты вопили про «кровавую гэбню» и страна разваливалась. С вашей помощью, кстати.

— Ты о чем?

— О твоем друге Максиме, — усмехнулся Мастер, и эта внезапная фамильярность резанула слух. — Вы ведь с ним не разлей вода, еще с тех самых времен? Вместе раскачивали лодку, пока не потонула. В любом нормальном государстве таких, как вы, казнят за измену, а в нашем Зазеркалье предатели на коне. Успешные бизнесмены, совесть нации, да?

— Ты че несешь?! — Голос подсел неожиданно, вопрос прозвучал с жалкой какой-то агрессией. — Ты кого предателем назвал?!

— Ладно, не бери в голову, — улыбнулся человек с лицом популярного актера. — Историю пишут победители, поэтому можешь гордиться своими подвигами во имя демократии. Расскажешь детям, если когда-нибудь заведешь. А мы ту страну охраняли, согласно присяге, но победы нам не досталось.

«Может, е…нуть его?! Верный ПМ сзади за поясом, телохранитель вроде расслабился, ружья пока в землю смотрят. Нет, стоп! Он же тебя разводит в полный рост! Шутя увел разговор на свое поле, и вот ты уже в говнище, предатель и мразь конченая, а он весь в белом! Не ведись!»

— Про присягу хорошо сказано, за душу берет. Родину ты защищал, красава, грудью прикрывал, да? Так прикрывал, что аж за пазуху кой-чего попало. Так увлекся, что приватизировал кусочек родины и до сих пор не бедствуешь. А я, сволочь такая, просто бабу спасаю, без всяких высших интересов, куда уж мне! Спасаю обычного человека от твоих высоких планов! Потому что таким, как ты, человек не нужен, вы ж все глобально мыслите, вам целые народы под топор не жалко!

— Кому это «нам»? — вскинул бровь человек с лицом киногероя. — Что ты вообще знаешь обо мне и моих делах? Для тебя смысл жизни — заработать или стырить деньжат, набить пузо и уткнуться в телевизор, который тебе мозги вычистит, чтоб лишнего не думалось. Пускай другие дерьмо разгребают, да?!

— А ты, типа, санитар леса? Или ассенизатор?

— Хорошее определение, — прищурился Мастер одобрительно, будто добрый и старый профессор перед толковым студиозом. Будто не стояли рядом две толпы, пропахшие адреналиновым потом, и стволы не готовились обратить воздух в свинцовый коктейль. — Ассенизаторов стараются не замечать, с ними брезгуют даже рядом находиться, но без них невозможно обойтись. Почему ты думаешь, что без палачей этот мир обойдется? У нас, конечно, политкорректность, гуманизм и либеральные ценности, только крысы и глисты от этого не прослезятся. Их надо травить, если сам хочешь выжить.

— А по-моему, тебе сам процесс нравится, — поморщился Глеб, ощутив вдруг усталость и ничего, кроме нее. Уходил по капле боевой запал, а злости на собеседника так и не появилось. Лучше бы впрямь урод какой-нибудь приперся на встречу: в балахоне, с патлами и готической физиономией а-ля Мерлин Мэнсон. Ходячее воплощение ненормальности, с точки зрения простого русского мужика. Человек с сединой на висках внушал, напротив, сплошной позитив и желание довериться. — Любишь богом себя ощущать… ну, ты понял, короче.

— Разумеется. Вы мне это еще по телефону сказали. — В улыбке Мастера просквозила победная снисходительность, и вот это уже оказалось лишним. Не стоит насмехаться над человеком, способным оплатить и привезти с собой два отделения вооруженных бойцов!