Последний верблюд умер в полдень

Из тонких драпировок появилась рука. С проворством и уверенностью любого западного врача она отбросила простыню, распахнула рубашку и легла на мою обнажённую грудь. Меня удивил не профессионализм жеста — один из древних медицинских папирусов доказал, что египтяне знали и о «голосе сердца», и где его следует «прослушивать» на теле — но то, что рука была тонкой и маленькой, с узкими ногтями.

— Я забыл упомянуть, — продолжил Эмерсон, — что лекарь — женщина.

* * *

— Откуда ты знаешь, что это та же самая? — настойчиво спросила я.

— Прошу прощения? — ответил Эмерсон.

Посетители ушли, кроме «лекаря», чьи обязанности, оказалось, включают кое-что из того, что западный врач счёл бы ниже своего достоинства. После выполнения тех услуг, которые только женщина может правильно оказать другой женщине, наша посетительница принялась возиться с жаровней в дальнем конце комнаты. Я решила, что там варится какой-то суп; запах был весьма аппетитным.

— Я спросила: откуда ты знаешь, что она — тот же человек, который ухаживал за мной в дороге? — разъяснила я. — Эта завеса весьма тщательно скрывает лицо, а поскольку я видела двух человек в одинаковой одежде, то предполагаю, что это своего рода униформа или костюм. Или здесь всем женщинам полагается ходить под вуалью?

— Ты, как всегда, исключительно проницательна, моя дорогая, — Эмерсон придвинул кресло поближе к кровати. — По-видимому, так наряжается группа женщин, известных, как Служанки Богини. Указанная богиня — Исида, и, похоже, что здесь она стала покровительницей медицины вместо Тота[98], которому принадлежала аналогичная роль в Египте. Если задуматься, то в этом много больше смысла: она воскресила из мёртвых Осириса, своего мужа, и какой же врач способен на большее[99]? Что касается Служанок, одна из них всегда была здесь, рядом с тобой, но, говоря по совести, я не могу отличить одну от другой, и понятия не имею, сколько их всего.

— Почему ты шепчешь, Эмерсон? Она не может понять, о чём мы говорим.

Мне ответил Рамзес. По моему приглашению он сидел в ногах кровати — настолько похожий на древнеегипетского мальчишку, что слышать, как он говорит по-английски, оказывалось просто потрясением.

— Как Тарек только что сказал тебе, мама, некоторые из них говорят на нашем языке и понимают его.

— Как они… Боже мой, конечно! — Я хлопнула себя по лбу. — Мистер Форт! Как стыдно, что я забыла спросить о нём! Вы видели его? А миссис Форт тоже здесь?

— Вот ты и спросила, Пибоди, но есть две причины, почему ты не получишь ответ, — сказал Эмерсон. — Во-первых, ты задавала слишком много вопросов, не давая мне возможность ответить. Во-вторых… ну… э-э… если честно, я и сам не знаю.

— Мне не хотелось бы критиковать тебя, Эмерсон, но мне кажется, ты напрасно потратил время. Я бы настояла на том, чтобы встретиться и побеседовать с Фортами.

— Папа неотлучно сидел возле твоей кровати с того момента, как мы прибыли сюда, мама, — тихо промолвил Рамзес. — Он не оставил бы тебя даже для того, чтобы поспать, если бы я не настаивал.

Мои глаза наполнились слезами. Да, я была слабее, чем думала, и это заставляло меня противоречить.

— Мой дорогой Эмерсон, — сказала я. — Прости меня…

— Конечно, моя дорогая Пибоди. — Эмерсону пришлось умолкнуть, чтобы прочистить горло. Он взял руку, которую я протянула ему, и держал её, как редкостный хрупкий цветок, будто она могла разбиться вдребезги от малейшего нажима.

Была ли я взволнована? Да. Была ли я раздосадована? В высшей степени. Я не привыкла к тому, чтобы со мной обращались, как с нежным цветком. Я хотела, чтобы Рамзес ушёл. Я хотела, чтобы Служанка ушла. Я хотела, чтобы Эмерсон схватил меня в охапку, выжал из меня всё дыхание, и… и рассказал обо всём, что я до смерти желала узнать.

Эмерсон прочёл мои мысли. Он это умеет. Чуть подёрнув уголком рта, он ласково сказал:

— Сейчас я в лучшей форме, чем ты, моя дорогая, и собираюсь в полной мере воспользоваться своим преимуществом. Ты ещё слаба не только для длительной деятельности, но даже для разговора. Воспользуйся своей обычной решимостью, дабы восстановить силы, и тогда я буду рад предоставить тебе… э-э… исчерпывающие ответы на все вопросы.

Он был прав, конечно. Даже краткий эпизод с Тареком (мы договорились называть его именно так, ибо полное имя было попросту непроизносимо) утомил меня. Я заставила себя съесть тарелку супа, поднесённого Служанкой — обильного, питательного, густо заправленного чечевицей, луком и кусочками мяса.

— Не курица, — сказала я, распробовав его. — Может, утка?

— Или гусь. Нам несколько раз подавали жареную птицу. Кроме того, они разводят скот. Мясо очень странное на вкус. Я не могу определить, что это такое.

Я приказала себе съесть суп до последней капли. Вскоре после этого Рамзес и Эмерсон удалились.

— Мы спим в соседней комнате, — пояснил Эмерсон, когда я запротестовала. — Я, как и всегда, в пределах досягаемости твоего голоса, Пибоди.