Последний заказчик (к 100-летию М. И. Ненашева)

Напряжение среди членов комиссии было запредельным. Трое суток Юрий Всеволодович держал всю комиссию в наивысшей степени напряжения, не давая практически спать членам комиссии. Работу осложняло отсутствие (был в отпуске) генерального конструктора Анатолия Ивановича Савина, человека на редкость спокойного и способного сбалансировать и уравновесить любую ситуацию.

А балансировать в таких комиссиях есть что, поскольку как минимум две стороны выступают с диаметрально противоположных позиций.

Командующий (в данном случае он же председатель комиссии) и его подчиненные всеми силами доказывают, что во всем повинен заказчик и разработчик программно-аппаратных средств. При этом, что вполне понятно, боевые расчеты армии в этом тяжелом происшествии неповинны.

Представитель генерального конструктора, объединяющий всю кооперацию организаций-разработчиков, стремится всеми силами снять подозрения в свой адрес и «свалить» вину на недостаточный уровень эксплуатации со стороны личного состава войсковой части.

Заказчика не утраивает ни та ни другая позиция, поскольку они крайние и, как правило, не могут привести к истине, которая в это время, пока до хрипоты спорят эти крайние, «дремлет» где-то посредине. В этой борьбе может победить любая точка зрения, все определяется искусством полемистов, яркой броскостью предъявляемых аргументов и их весомостью.

Для заказчика это самая большая опасность, так как существует большая вероятность того, что истинную причину не удастся установить, а посему и невозможно провести нужные мероприятия, чтобы подобные ситуации больше никогда не реализовывались.

Это, наверное, один из сложнейших моментов в работе заказчика. Вдумайтесь: сбой произошел на космическом аппарате, находящемся в космосе. Даже когда катастрофа самолета происходит, то анализируют записи, что-то физическое находят в обломках, что-то рассказывают свидетели. А что в нашем случае? Почти ничего, хорошо если хоть какие-то записи телеметрии сохранились! А дальше – только мозговая атака. А чтобы она была успешной, дала позитивный результат, все члены комиссии должны понять и найти ту единственно возможную причину, которая стала виной случившегося. Но, как говорилось выше, почти у всех членов комиссии задачи разные и слабо согласовываются с указанным тезисом.

Вот в таких противоречивых условиях комиссия три дня и три ночи вела поиск причин произошедшего. Учитывая ослабленный состав представительства генерального конструктора, мне пришлось вести неравную борьбу с командующим РКО. Это действительно была неравная борьба полковника (коим я был в тот момент) с генерал-полковником.

Кто помнит крутой нрав Юрия Всеволодовича, его железную логику и волю, проявляемые для достижения цели, тот может мне по крайней мере посочувствовать. Но, несмотря ни на что, я продолжал «держать удары», поскольку отчетливо понимал, что если я «сломаюсь», то до истины добраться не удастся, это точно. В то же время я также осознавал, что без поддержки со стороны заказчика позиция Ю.В. Вотинцева будет весьма шаткой и вряд ли будет поддержана в военно-промышленной комиссии. Это отлично понимал и сам председатель комиссии, поэтому с ходу «сломал» сопротивление 45-го ЦНИИ МО, представителей генконструктора, и я, как представитель генерального заказчика, остался совсем без союзников. Трое суток все присутствующие, которые «капитулировали», оказались фактически в роли зрителей, наблюдали неравную борьбу маститого и многозвездного генерала с простым полковником, который кроме собственной головы не мог ничего противопоставить сопернику.

Когда на вопрос командующего мне удавалось найти довольно точный и убедительный ответ, он тут же давал команду подчиненным и, как по мгновению волшебной палочки, тут же появлялись рисунки, схемы, таблицы с результатами расшифровок телеметрии и еще куча всяких данных. Я имел только одну возможность защищаться. Брал чистый лист бумаги, ручку и с ходу рисовал или изображал свои аргументы. Это было довольно трудно, но не безуспешно. При этом необходимо иметь в виду, что своеобразное «состязание» проходило, «как бой в Крыму», в клубах жуткого дыма. Юрий Всеволодович курил, «как паровоз». Когда сигарета заканчивалась, он от нее прикуривал следующую – и так до бесконечности. А я ведь никогда в жизни не курил и не переношу запаха дыма, и в этих антисанитарных условиях трое суток – ужас!

Но я все же выстоял (благодаря постоянной поддержке со стороны Ненашева), и тогда Вотинцев пошел на запрещенный прием. Он при всех позвонил на командный пункт системы ПРН (там работала вторая часть комиссии во главе с В.М. Шабановым) и потребовал у Олега Петровича Сидорова, чтобы тот приказал мне подписать акт комиссии в изложении причин сбоя в трактовке его, Вотинцева.