Пособники. Исследования и материалы по истории отечественного коллаборационизма

По этой причине я прошу, если мои предположения неверны, и речь идет лишь о мерах со стороны немецких ведомств, не отдавать мои письма проживающим здесь русским для перевода. В начале двадцатых годов уже имели место случаи, когда такие переводчики и сотрудники ведомств использовали оказанное им доверие для того, чтобы работать против нас. Кроме того хочу сообщить Вам вот что: некоторые корреспонденты пишут мне шифром. Но это происходит не потому, что я хочу что-то скрыть от немецких ведомств — от немецких национальных кругов нам скрывать нечего! — а лишь вследствие изложенных выше опасений. Поэтому в случае необходимости я могу Вам (или ведомствам) всегда предоставить шифр, если содержание письма вызовет интерес.

2) Из Сербии я получил письмо от единомышленника, генерала Джунковского[795], от 6 июня. В нем он дословно пишет следующее:

«Генерал князь Вадбольский[796] (член русского общевоинского союза, бывшие “николаевцы”) сказал мне вчера, что имеет точные данные о твоем аресте немецкими ведомствами. Когда я ответил, что на днях получил от тебя открытку, он очень удивился, т. к. получил это известие из своего парижского центра».

Мой брат, статский советник в отставке фон Бискупский[797]

, живущий в Берлине, 10 июня сообщает мне следующее:

«Спешу известить тебя о том, что твои враги продолжают распространять компрометирующие тебя слухи. Несколько дней назад я получил срочное письмо от одной из наших кузин из Парижа. Она пишет, что князь Волконский[798] (тоже член организации бывших николаевцев) приходил к ней в гости и рассказал, что ее кузен в Мюнхене (т. е. я) арестован. Он выразил ей свои соболезнования. Вся русская колония в Париже говорит об этом. Она очень обеспокоена и просит открыть ей правду».

Несколько недель назад мой брат сообщил мне, что ему удалось установить тех, кто распространяет обо мне слухи. Это эмигранты, принадлежащие к упомянутому выше русскому общевоинскому союзу (РОВС), чей центр находится в Париже. У его представителя в Берлине есть собственные информаторы, которых русские эмигранты в шутку называют «белой Чека». Мой брат установил двух лиц, распространявших слухи: это бывшие офицеры белой армии (Врангеля) Симонидес[799] и Чехович. Мой вышеупомянутый сотрудник Шабельский-Борк передал имена этих лиц в берлинский полицай-президиум. Но и ранее целый ряд русских эмигрантов занимался клеветой на меня — прежние специалисты по русскому вопросу. Они официально работали на немцев, но на деле действовали по заданию групп, настроенных к Германии враждебно. Среди них были некто Гуманский, Папенгут-Мантейфель[800] (аферист), Гусев[801]

и целый ряд других лиц, некоторые из которых уже разоблачены и высланы из Германии.

Обо всем этом я ставлю в известность мюнхенскую полицию, чтобы она могла ориентироваться на случай, если и в ряды местных русских кто-то внедрился. Это письмо также является дополнением к моему письму на имя мюнхенского полицай-президента от 30 марта с.г., копию которого я передал Вам при первом визите.

Моя просьба к Вашему ведомству заключается в том, что на случай, если выяснится, что мои письма цензурируются вовсе не немецкими ведомствами, а некими темными силами, Вы были бы так любезны известить меня об этом, чтобы я сам мог принять ответные меры.

Так как возможно, что просмотр писем, а также исчезновение некоторых, происходит не здесь, а в Берлине, я направляю копию этого письма и в берлинский полицай-президиум.

Как активно работают против меня русские антантолюбивые группы, показывает множество фактов, которые я здесь не привожу, чтобы не злоупотреблять терпением официальных ведомств. Я мог бы лишь добавить, что известие о моем аресте разошлось по всем странам, где живут русские эмигранты. Я получил известия об этом из Болгарии, Румынии, Чехии.

Прошу извинить покорно, что отвлекаю внимание официальных ведомств своими личными делами.

Остаюсь,

с совершенным почтением.

Перед отправкой этого письма я получил известие из канцелярии моего шефа, что и туда (он живет на юге Франции) дошло известие о моем аресте.

Немецкий язык, машинопись.

«Месяц в Германской Армии»

Из воспоминаний Д.И. Ходнева Вступительная статья, публикация и комментарии Олега Бэйды

Несмотря на столетие трагических событий, ставших определяющими для всего русского XX века, в популярной памяти история русской эмиграции нередко низводится до банального факта поражения в Гражданской войне. Упрощенное понимание таково: «золотопогонники» уперлись в тупик собственного выбора, и, работая таксистами или метрдотелями где-то в Париже или Берлине, лишились смысла жизни, а затем постепенно вымерли.