Пособники. Исследования и материалы по истории отечественного коллаборационизма

Вскоре прибыл командующий зоной, швейцарский полковник, который вместе с нашим Командующим направились в ближайший «гастхауз». Мы последовали за ними. Наша миссия пока закончена.

Вскоре в «гастхауз» прибыл и Великий Князь и со своей свитой и С.Л. Войцеховский. У Его Императорского Высочества произошел случай. Автомобиль застрял посреди ничьей зоны. Одна из наших проходящих рот вынесла автомобиль почти на руках[939].

Переговоры не длились долго. Тут же был подписан договор об интернировании. Мы сдаем оружием, а швейцарская армия гарантирует не выдачу.

Во время переговоров мы, офицеры конвоя, решили погреться. Из полевой фляги налили по рюмке водки. В это время мимо нас проходит Великий Князь. Капитан Руссов моментально вскакивает, командует: «Господа офицеры!», и предлагает выпить здравицу за Его Императорское Высочество Великого Князя Владимира Кирилловича. Охотно пьем. Тут же в ответ Великий Князь пьет за здоровье русских офицеров.

Командующий, а за ним и мы, выходим на двор. На небольшой площади села наши части в полном порядке, сдают оружие. Сдали и мы. Вскоре нас стали размещать по деревням. Разделили на три группы: в деревню Руггель ушла большая часть. Другие части ушли в Маурен и Шеленберг. Командующего с женой, адъютантов и нас, офицеров конвоя, направили в небольшую гостиницу «Вальдек» в небольшом горном селении Гамприн.

* * *

Потекли унылые дни лагерной жизни. Живут все скучено. Почти всех перевели в село Руггель, где наскоро сколотили бараки. Кормят отвратительно. Утром эрзац-кофе, часто без молока, и 200 грамм кукурузного хлеба, это на весь день. В обед и вечером дают по литру «баланды», похлебки из мелкой кукурузной муки. Курить нечего. Лагерь охраняет полиция, никого не выпуская из него.

Но и тут русская смекалка нашла выход. Наши солдаты стали вырезать из дерева игрушки для детей и выменивали у населения на хлеб сигареты и другие продукты. Вскоре еще придумали из соломы плести корзинки и шкатулки. Были экземпляры просто художественного изделия. Обмен пошел во всю и «кустарное производство» почти захватило всех. Из дальних деревень и из Швейцарии приезжали покупать наши изделия.

К сожалению, не долго длилось «производство». Скоро наш «опекун», президент лихтенштейнского парламента, ксендз Фромельт, решил «урегулировать» обмен и, сговорившись с нашим начальником штаба армии полковником Ряснянским, издал распоряжение, что все изделия должны передаваться ему или полковнику Ряснянскому, которые за деньги будут продавать населению и выплачивать эти деньги производителям. На практике вышло иначе: изделия продавались, небольшой процент поступал производителям, а львиная доля шла в карманы обоих, якобы на покрытие «лагерных расходов». Производство прекратилось.

Как мне не неприятно, но здесь я должен сказать несколько слов о нашем бывшем начальнике штаба полковнике Ряснянском, сделавшем нам много вреда во время интернирования.

Во-первых, сразу после прибытия в лагерь, полковник Ряснянский поселился с женой на частной квартире, куда было перевезено большое количество продуктов из армейского запаса. В то время, когда лагерь голодал, полковник Ряснянский и его приближенные с семьями ели, пили и курили (сам он не курит) вдоволь.

Говоря о семьях. Еще в Германии был издан приказ оставить семьи на месте. Почти все так и сделали. Полковник Ряснянский и его приближенные, немедленно перевели жен на положение медсестер. И вот, когда около города Дорнбирн, наша движущаяся колонна была обстреляна штурмовиками, в результате чего было много раненых, то эти, «новоиспеченные» сестры куда-то попрятались и найти их было невозможно; раненым же делали перевязки наши товарищи. Больше того, эти «медсестры» двигались на имевшемся у нас в недостаточном количестве транспорте совместно со своими чемоданами, а раненые должны были идти пешком или же их оставляли даже в деревнях. К сожалению, Командующий не был тогда при колонне, так как должен был выехать вперед в город Фельдкирх, для подготовки перехода через границу.

Такое отношение полковника Ряснянского нас не удивило, так как все хорошо знали его взгляды на новую эмиграцию, которую он считал просто скотом, большевиками и т. п. У нас же как раз весь солдатский и 80 процентов офицерского состава был из подъяремной России. При Командующем, конечно, полковник Ряснянский не смел даже подавать вид о своих истинных взглядах по этому вопросу.

«Попечительство» полковника Ряснянского в лагере выразилось еще следующим возмутительным фактом. При переходе через германский город Ингольштадт наши солдаты, с разрешения коменданта станции, взяли из горящего эшелона Красного Креста (предназначенного для военнопленных американцев) необходимое им белье и кожу на сапоги. На своих спинах все это донесли они до Лихтенштейна. Здесь по приказу полковника Ряснянского все это было отобрано и сдано ему. После этого все сапожные и портняжные мастерские долгое время работали на полковника Ряснянского и его приближенных, изготовляя сапоги, дамские туфли и кожаные пальто.