Пособники. Исследования и материалы по истории отечественного коллаборационизма

Спустя несколько дней, за три дня до католического Рождества 1945 г., нас выпустили. Это был радостный день не только для нас, но и для наших товарищей, находившихся в лагере. Они нас встречали чуть ли не как с того света; со слезами на глазах.

* * *

Да, много пришлось пережить в Лихтенштейне. Многое из деталей уже стало забываться. Помнится только одно: глубокая вера в ту идею, которой мы служили. Только это давало нам силы и выдержку перенести все невзгоды и опасности в то страшное время бесправия и издевательств.

Что бы ни происходило, мы того времени не забудем. Мы можем простить, но забыть мы не можем. Также мы не можем забыть, как не можем забыть ту идею, ради которой мы боролись и страдали. Идею освобождения нашей Родины.

Иногда жутко становится вспоминать все прошедшее. Иногда кажется, что второй раз всего не перенесли бы. Но сколько неизвестного ждет нас впереди? Что мы еще переживем в будущем, на нашем пути обратно домой, в Россию?

Это только сам Бог знает. Ему мы благодарны за то, что спас нас тогда, в Лихтенштейне. На Него мы уповаем и в будущем.

И еще мы от всего сердца благодарны нашему Командующему генералу Хольмстон-Смысловскому за то, что в ту страшную пору он нас не оставил, хотя имел к тому возможность. Если бы генерал тогда уехал, как ему предлагали друзья из Швейцарии, погибла бы вера и погибла бы идея, а без них погибли бы и мы.

Но благодаря этому благородному поступку нашего генерала, идея осталась жива, жива и вера! Вера в освобождение нашей великой Родины — Национальной России[945]

.

К.Е. Истомин

За жизнь и за идею

Ограниченность места не позволяет мне вспомнить многое из того, что пришлось пережить русской эмиграции в Польше — с первых же дней войны. Войны Германии с Советами, и эмиграции, принявшей деятельное участие в этой войне, ибо мы боролись против коммунизма. Надо здесь только упомянуть, что у нас иногда не хватало сил, не было достаточного количества офицеров из старой эмиграции.

Русская эмиграции в Польше была не так многочисленна. Мы обращались за помощью русских во Франции — но, увы, эта помощь шла только самотеком. РОВС и его руководство этой помощи нам не дали. Русские националисты приходили сами, без одобрения их организаций.

Самую большую помощь оказали русские люди из Советского Союза. Это факт большого значения.

Я не хочу вспоминать всю историю того, что теперь называется Суворовское Движение — она была бы далеко не полная. Я здесь хочу припомнить несколько исторических фактов, связанных с нашим сидением уже в княжестве Лихтенштейн.

Весной 1945 года старшему командному составу 1-й Национальной Русской Армии было известно и давно понятно, что красная волна должна залить Германию. У немцев еще были иллюзии, что Запад немедленно перейдет на борьбу против Сталина. У нас их не было. Поэтому-то в конце апреля 1945 года штаб и один из полков, формирующейся 1-й Национальной Русской Армии, подошел к границе Лихтенштейна — глубокая разведка была произведена заранее.

В Лихтенштейн должны были перейти с нами и те, кто был предназначен войти в состав 1-й Русской Национальной Армии, то есть 3-я дивизия РОА под командованием генерала Шаповалова, которую по дороге завернул и направил в сторону Праги генерал Власов. Русский Корпус, который тоже должен был войти к нам, был в это время далеко около Вены и история смерти генерала Штейфона еще до сих пор не ясна.

В ночь со 2 на 3 мая 1945 года мы перешли границу Лихтенштейна (Швейцария). Перешли с огнем, то есть прорвались. Сдали оружие, и стали под защиту международных законов. Свободолюбивая Швейцария нас приютила.

Через несколько дней нас разместили в селениях Руггель, Маурен и Шеленберг. Офицеры и часть унтер-офицеров разместились в театральном зале школы села Руггель. Солдатский состав — в наскоро построенных бараках.

7–8 мая произошла полная капитуляция Германской Армии. С этого момента и начинаются наши трудности.

Нам не приходится разбираться, на чьей стороне стоял во время войны Швейцарский Союз и княжество Лихтенштейн, где наиболее остро, веками, развито чувство свободы. В данном случае не приходится разбираться, мне — антикоммунисту.

Начиная с июня месяца мы — объект посещения разных разведок Запада. Первые приехали американцы, в довольно открытой форме — военных корреспондентов. За ними в гораздо более закамуфлированной — англичане. Потом французы; были тоже какие-то бельгийцы и др. Наконец, появились под видом каких-то экономистов-промышленников — советские представители. Это как бы и послужило моментом для обнаружения еще одной части, Армии, боровшейся против Советов, отмечаю опять — тогда союзников Запада.