Постижение военного искусства

Но равновесие теории и прикладных работ надо будет обеспечивать и в будущем. Необходимость такого равновесия мы видим из опыта преподавания в текущем году оперативного искусства, имевшего ультраприкладной характер. Надо признать заслуги крупного шага вперед, который академия сделала в текущем году в постановке прикладного изучения оперативного искусства. Однако, теория несколько отстала от практики, и сейчас же оперативному искусству начало грозить вырождение в технику штабной службы, и сама постановка задач начала вызывать известную неудовлетворенность.

Прикладной метод может дать прекрасные ростки лишь на почве, в достаточной степени обогащенной теорией.

Только в этом случае возможно критическое отношение слушателя к задаче; при отсутствии же критики, когда дело ограничивается лишь оперативными прописями, работа грозит вовсе утратить академический характер и перестает развивать мышление слушателей. И если критика нужна тактике и оперативному искусству, то она еще в большей степени требуется при работе над стратегией.

В текущем году у нас было слишком исключительное господство теории в учении о войне и слишком безраздельное господство практики в оперативном искусстве. Можно пожелать в будущем году немного прикладного метода учения о войне и прибавок теории — оперативному искусству.

Под знаменем Ильича. 1925. № 7. С. 39-41.

Военная игра

 В Красной армии военная игра, как метод тактической и оперативной подготовки командного состава, находит, по-видимому, значительно более широкое распространение, чем в дореволюционной русской армии. Мне, однако, представляется, что в нашем сознании нет еще полной ясности о достоинствах и недостатках этого метода и имеются большие противоречия в самом его понимании.

К военной игре может быть два подхода: объективный и тенденциозный. Объективный заключается в том, что две стороны ставятся друг против друга, в равных силах, и выдумывается обстановка, по возможности, в равной степени благоприятствующая обеим сторонам. Центр тяжести падает на играющих: это — коллективная дуэль, в которой обе стороны должны иметь равные шансы; на дуэли дерутся шпагами равной длины. На руководство выпадает скромная, второстепенная роль секундантов. Руководство наблюдает, чтобы играющие, по возможности, не удалялись от обычных шаблонов тактических решений; руководители подмечают мелкие технические промахи, затем на разборе следует анализ принятых решений, и как следствие — призрак выводов.

Разумеется, можно только рекомендовать спокойное, объективное отношение при изучении действительной жизни, при исследовании фактической стороны действительно имевших место военных действий. Но какую оценку можно дать такой объективности при изучении бумажного хлама — ряда записок, донесений, приказов, являющихся единственным плодом бумажной войны на военной игре.

Пассивная роль руководителя, объективного и в задании, и в ведении игры, и на разборе, очень подходила к большинству представителей старого командного состава, и этот метод военной игры имел в русской армии преимущественное распространение. Несомненно, он обладал достоинством, которое следует основательно расценить: безвредностью. Военная игра в русской армии абсолютно невиновна в распространении каких-либо ложных стратегических или тактических идей. Но это потому, что это невинное занятие вообще не сеяло никаких идей. Идейное “ничего” в задании и в отношении руководителя к военной игре, конечно, могло вырастить также только “ничего”. Существовала робкая надежда, что из столкновения мнений родится сама собой какая-либо тактическая истина. Но на каком уродливом фронте произойдет это столкновение мнений и вообще произойдет ли оно — все представлялось случаю.

Нормальное течение военной игры было таково: две стороны, поставленные фронтально друг против друга, сходились; так как это движение само по себе представляло минимум интереса, то все внимание руководства сосредотачивалось на действиях мелких кавалерийских частей, разведывавших перед фронтом; убеленные сединами мужи детально исследовали вопрос, что будет делать начальник разъезда, имеющий 5 коней, за которым гонятся 15 неприятельских всадников. На этом, обыкновенно, пыл участников военной игры остывал, она начинала утомлять играющих, и когда, при начале развертывания, руководитель заявлял, что сам бой, конечно, разыграть нельзя, военную игру надо прекратить и перейти к разбору, то все соглашались, что исследование предстоящего параллельного столкновения на бумаге равных сил не дает ничего поучительного, и игра, к общему удовольствию, заканчивалась.