Постсекулярный поворот. Как мыслить о религии в XXI веке

В центре внимания данной главы – проблема диалога науки и религии. При этом нас не интересует стандартный ракурс этой проблемы: например, академические или околоакадемические дискуссии по частным вопросам, будь то статус теологии в системе высшего образования или же спор креационистов с эволюционистами. Вместо этого нас интересует общественная проекция данного диалога – взаимодействие науки и религии (и представляющих их сообществ) в публичном пространстве. Есть ли для религии место в публичном пространстве? Способна ли религия наравне с наукой вносить содержательный вклад в публичные дискуссии? Должно ли научное сообщество уважать этот вклад, и если да, то почему?

Под публичным пространством мы будем понимать совокупность институтов и практик, располагающихся между сферой государственной власти и сферой приватности, то есть то, что делает возможной дискуссию по вопросам, имеющим общую для всех членов данного общества значимость[390]. Публичные дискуссии – это те критическо-рациональные дискуссии, которые касаются общезначимых вопросов и происходят в публичном пространстве. В современных работах, посвященных не только общим проблемам демократии, но и вопросу о месте религии в демократическом обществе, публичные дискуссии все чаще выходят на первый план как важное дополнение к «агрегирующим» или «голосоцентричным» моделям демократии. Последние способны обеспечить

механизм для определения победителей и проигравших, но никакого механизма для достижения консенсуса, или формирования общественного мнения, или даже для формулирования достойного компромисса[391]

.

Публичные дискуссии, согласно теоретикам «делиберативной демократии», как раз и становятся тем механизмом достижения консенсуса, без которого оказывается невозможной стабильная демократия. Более того, эти дискуссии подчас оказываются не менее важными, чем процедуры и принимаемые благодаря им решения. В частности, они оказываются «основным инструментом, позволяющим организованным группам граждан ограничивать власть и делать могущественных акторов подотчетными»[392].

Вклад науки и научного сообщества в публичные дискуссии очевиден и не требует какого-то специального пояснения[393]. Однако присутствие религии и представляющих ее сообществ в публичном пространстве, равно как и их статус легитимных участников общественно значимых дебатов, не так очевидны. Так, в частности, в рамках некогда популярных теорий секуляризации был сформулирован тезис о неизбежной приватизации религии[394]

, который совмещал в себе дескриптивное и нормативное измерения, то есть речь шла не только о констатации того, что на самом деле происходит, но и о представлении данного процесса не всегда желательным, но почти всегда неизбежным итогом общественно-политического развития. Утверждалось, что религия утрачивает свою социальную значимость (какими бы ни были причины этого) и все больше становится частным делом человека, который в пространстве своей приватности имеет право верить / не верить в то, во что считает нужным, не обременяя при этом окружающих.

Несмотря на то, что в последние годы этот тезис все чаще пересматривается – в частности, теоретиками десекуляризации и постсекулярного общества, подчеркивающими значимость религий как важных «интерпретирующих сообществ»[395], – он до сих пор популярен среди некоторых «лидеров общественного мнения», не говоря уже об академическом сообществе, ревностно оберегающем свой статус единственного поставщика обоснованных экспертных суждений. Пример – один из ведущих интеллектуалов современности[396] Ричард Докинз, который, являясь одним из лидеров так называемых новых атеистов, выступает с самой резкой критикой «публичных религий». С его точки зрения, сам факт наличия рясы, бороды и креста еще не дает человеку автоматического права на участие в публичных дискуссиях и уж точно не налагает на остальных участников дискуссии никаких обязательств по принятию этих суждений всерьез[397]. Позиция Докинза не лишена оснований: в отличие от науки, притязающей на знание мира «как он есть» и подкрепляющей свои аргументы в публичных дискуссиях авторитетом этого знания, религия, являясь делом индивидуальной и в высшей степени субъективной веры, не способна подкрепить свою аргументацию столь же весомым эпистемологическим авторитетом.