Постсекулярный поворот. Как мыслить о религии в XXI веке

Этот поиск привел, по мнению Тейлора, к двум возможным типам светскости как попытке ответа на вызов раздирающего некогда целостное общество плюрализма. Первый тип – секуляризм общего основания, суть которого в нахождении общего знаменателя, который бы объединил все противоборствующие стороны. На христианском Западе таким основанием стали самые общие христианские принципы, разделяемые всеми противоборствующими фракциями. Однако по мере усиления социального разнообразия, включающего в том числе и нехристианские сообщества и мировоззрения, секуляризм общего основания стал работать все хуже.

Вторым типом стала светскость независимой политической этики, являющаяся попыткой принципиального абстрагирования от любой конфессиональной фракционности и создания независимых норм и принципов, действующих на основе посылки «как если бы никакого Бога не было», говоря словами Гуго Гроция[401]. Например, в качестве основания таких независимых принципов можно считать положение о том, что человек – это рациональное социальное существо, стремящееся, как и все в этом мире, к самосохранению и процветанию бок о бок с другими такими же существами. Однако с появлением в обществе атеистов и агностиков как общественно значимой силы, для которых слова Гуго Гроция перестали быть просто методологическим приемом и стали фундаментом их мировоззрения и жизни, стратегия «независимой политической этики» превратилась в позицию лишь одной из фракций. Эта фракция по умолчанию получила преимущество, которое она пыталась упрочить путем стремления осуществлять «строгий надзор за границей между религиозной и независимой политической этикой», при этом всячески способствуя «дальнейшему превращению религии в нечто, не имеющее никакого значения для общественной жизни»[402]

. Как и светскость общего основания, данная разновидность светскости едва ли может быть названа справедливой и жизнеспособной в условиях современных постсекулярных обществ.

Таким образом, обе стратегии светскости,

одна из которых подразумевает отсылку к разным сообществам и поиск точки схождения между ними по некоторым фундаментальным положениям, а вторая – необходимость абстрагирования от любых фундаментальных возвышенных верований во имя целей политической нравственности[403],

столкнулись с достаточно серьезными трудностями в условиях перехода к плюралистическому обществу, основанному на согласии. Отсюда возник запрос на третий тип светскости, который Тейлор, вслед за Джоном Ролзом, называет светскостью «перекрывающего консенсуса» (overlapping consensus

).

Светскость «перекрывающего консенсуса» заключается в признании всеми сторонами набора самых общих политико-этических принципов и ценностей. При этом данные принципы обосновываются лишь сугубо политически как механизмы достижения гражданского мира в условиях плюралистического общества, основанного на согласии. Более фундаментальное метафизическое обоснование этих принципов – будь то на основе христианских представлений о справедливости и братстве или же на основе либеральных представлений о естественных правах и свободах – является делом второстепенным и может опираться на самые разные соображения вплоть до сугубо прагматических, подсказывающих той или иной стороне, что у нее не хватит ресурсов для победы в возможной гражданской войне. Что же касается политико-этических принципов, которые должны стать основой «перекрывающего консенсуса» разных фракций, то они должны быть связаны с достижением трех основных целей: 1) защиты прав людей на то, чтобы иметь и / или реализовывать на практике любое избранное мировоззрение; 2) одинакового обращения со всеми людьми, каким бы ни был их выбор; 3) создания условий для того, чтобы все люди были услышаны[404]. В данном случае не имеет значения бо́льшая или меньшая истинность того или иного мировоззрения. Принципиальным оказывается сам факт наличия группы, считающей свое мировоззрение обоснованным и желающей принять участие в публичных дискуссиях по общезначимым вопросам. Если голос этой группы игнорируется (какими бы ни были причины этого), тогда у части общества (неважно, меньшинство это или большинство) может сложиться впечатление, что ее голос систематически не слышен и что ее вклад в решение общих для всех проблем невозможен. В этом смысле, вопреки «новым атеистам», сама логика современного конституционного демократического государства подразумевает прописку религии и представляющих ее сообществ в публичном пространстве и их право на полноценное участие в публичных дискуссиях наравне с учеными и прочими «интерпретирующими сообществами».