Потерять и обрести

– Да, черт побери! – в раздражении выпалила Миранда. – Да, я действительно ревную! И если эта желтоглазая кошка приблизится к тебе еще раз, то я ей выцарапаю глаза!

– Будьте поосторожнее, миледи. Такое поведение сейчас не в моде. Проявление чувств по отношению к собственному мужу здесь считается верхом неприличия.

– Тогда поедем домой, – тихо сказала Миранда.

– Но мы станцевали только один танец. Боюсь, наш внезапный отъезд вызовет небольшой скандал.

– Ну и пусть! Мне наплевать!

– Полностью повинуюсь вам, миледи, – произнес Джаред. Он осмотрелся, чтобы убедиться, что в полутемной нише их никто не видет. Затем привлек жену к себе и прошептал: – Ну, скажи мне это…

– Я люблю тебя, – промурлыкала в ответ Миранда.

– Никогда не устану слушать, как ты произносишь эти слова, дикая кошечка.

– А теперь ты скажи это, – потребовала она в свою очередь.

– Я люблю тебя, – тут же ответил Джаред. – Люблю так, как никогда никого не любил! Я полюбил тебя сразу, как только увидел. И я всегда буду любить, пусть даже ты совершенно непредсказуемое существо.

– Ах ты злодей! Испортил такое красивое признание!

Миранда принялась колотить кулачками по широкой, вздрагивавшей от смеха груди мужа.

– Твоя самоуверенность совсем не подходит к данному моменту, дикая кошечка, – притворно менторским тоном проговорил Джаред. – Хотя нет, не так. Для отношений со мной она никогда не подойдет.

Глава 7

Самым ярким событием конца сезона 1812 года стали торжества, посвященные свадьбе барона Адриана Суинфорда и представительницы богатой американской семьи мисс Аманды Данхем. Всеобщее внимание к этому событию казалось вполне объяснимым. Невеста была признана обществом красавицей, к тому же, что не менее важно, якобы ее годовой доход составлял три тысячи фунтов. Неудивительно, что нашлись записные сплетники и злые языки, утверждавшие, что Суинфорды, узнав о последнем, забыли поинтересоваться, откуда девушка родом.

Разного рода мероприятия, в центре которых оказывались Аманда и Адриан, начались за несколько недель до свадебного торжества, и самым грандиозным из них стал бал, устроенный за два дня до венчания. Приглашена была вся лондонская знать, и почтить бал своим присутствием согласился даже принц-регент Георг. Принни, как его называли, хотя и не был уже столь популярен, как несколько лет назад, фактически являлся правителем страны. Его отец король Георг III был признан сумасшедшим, и парламент признал право формирования правительства за принцем. Проблема, однако, заключалась в том, что правительство было сформировано из представителей партии тори, что, естественно, не могло понравиться вигам, которые на протяжении всех предшествующих лет являлись главной опорой Принни и поэтому резонно рассчитывали на то, что с его возвышением власть достанется им. Но торри, сформировав правительство, не перестали недолюбливать принца-регента. То же самое можно было сказать и о простом народе, который обращал внимание лишь на эксцентричные выходки принца. Простые англичане рассказывали друг другу, что Принни слишком много ест, в то время как многие в стране голодают, и тратит слишком большие деньги на женщин, а также на произведения живописи, меблировку своих апартаментов, покупку домов и содержание лошадей. Как скандал рассматривалась даже его женитьба, хотя следовало признать, что принц-регент обожал свою единственную дочь принцессу Шарлотту, что несколько реабилитировало его в глазах подданных. Но, как бы там ни было, в окружении пэров своей страны Принни чувствовал себя легко и свободно вне зависимости от того, нравился он им или нет.

В дом Данхемов принц-регент прибыл с леди Джерси ровно в одиннадцать часов – на это время и было назначено начало бала. Принц оказался довольно высоким и немного полноватым человеком с голубыми глазами и тщательно уложенными темно-каштановыми волосами. Скользнув внимательным взглядом по Аманде, он явно остался доволен. Слабость Принни к миловидным полненьким женщинам с ямочками на щеках была общеизвестна.

Неожиданностью явилось то, что принца заинтересовала и высокая худощавая хозяйка дома, встретившая его в роскошном платье, которое очень шло к ее необычным глазам цвета морской волны. В результате принцу-регенту настолько понравился бал, что он пробыл на нем не полчаса, как планировал, а почти до самого конца, что в глазах общества означало безоговорочный успех мероприятия.

Следующий день было решено посвятить отдыху от предыдущего вечера и подготовке к завтрашней свадьбе. Однако планы эти были нарушены уже в десять утра, когда перед одетыми по-домашнему Данхемами неожиданно предстал новый гость.

– Питер! – радостно вскрикнула Доротея и бросилась в объятия высокого краснощекого джентльмена.

– Значит, ты все еще любишь меня? – тихо спросил джентльмен с явным волнением в голосе.

– Конечно же, люблю, глупый ты человек, – ответила Доротея и залилась румянцем, отчего, казалось, мгновенно помолодела.