Потрясающие приключения Кавалера & Клея

Дюймов семь от края пусты, а остальное – мелкий порошок, сизый и переливчатый, в котором Джо, вспомнив детские вылазки, мигом узнал илистое дно Влтавы. Он тысячу раз соскребал эту грязь с туфель и смахивал с брюк. Гипотеза тех, кто боялся, что Голем распадется вдали от берегов реки, которая его породила, оказалась верна.

Роза подошла и встала на колени рядом с Джо. Рукой обняла его за плечи.

– Джо? – сказала она.

Притянула его ближе, и он разрешил себе привалиться к ней. Просто разрешил себе, и она его подхватила.

– Джо, – после паузы сказала она, – ты думаешь купить «Империю комиксов»? У тебя есть миллион долларов?

Джо кивнул:

– И ящик земли.

– Земли из Чехословакии? – спросил Томми. – А можно потрогать?

Джо опять кивнул. Томми потрогал землю кончиком пальца, как холодную воду в ванне, и запустил в нее руку по самое запястье.

– Мягкая, – сказал он. – Приятно.

И он рукой принялся бороздить эту землю, будто что-то нащупывая. Очевидно, он пока не готов был отступиться от этого ящика с фокусами.

– Там больше ничего не будет, – сказал Джо. – Прости, Том.

Странно, подумал Джо, что теперь, когда Голем рассыпался, ящик настолько тяжелее. Может, туда подложили землю – лишнюю землю? Да нет, вряд ли. А потом он вспомнил, как Корнблюм в ту ночь процитировал некую парадоксальную мудрость про големов на иврите: мол, вес Голему придает его противоестественная душа; освободившись от души, глиняный Голем легок как воздух.

– Уй-я, – сказал Томми. – Эй.

Лоб его наморщился: он что-то нашел. Может, на дно ящика осела одежда гиганта.

Томми выудил испятнанный бумажный прямоугольничек – на одной стороне что-то напечатано. Джо такое где-то уже видел.

– «Эмиль Кавалер, – прочел Томми. – Эндикро… эндокрино…»

– Моего отца, – сказал Джо.

Он забрал у Томми старую отцовскую визитку, вспомнил этот паучий шрифт и исчезнувший телефонный узел. Должно быть, визитка давным-давно таилась в нагрудном кармане гигантского костюма Алоиса Хоры. Джо взял горсть перламутрового ила, вгляделся, просеял сквозь пальцы, гадая, в какой миг душа вновь вошла в тело Голема; или, может, в этой земле кроется не одна заблудшая душа, и потому эта земля так тяжела.

17

Подкомитет по расследованию подростковой преступности юридического комитета сената собирался в Нью-Йорке 21 и 22 апреля 1954 года, дабы рассмотреть, какую роль сыграло издание комиксов в производстве малолетних правонарушителей. Показания свидетелей в первый день известны гораздо лучше. Среди экспертов, издателей и криминалистов, вызванных к микрофону двадцать первого числа, в памяти общественности запечатлелись трое – ну, насколько общественности удалось вообще запомнить эти слушания. Первым был доктор Фредрик Уэртем, уважаемый психиатр-доброхот, автор «Соблазнения малолетних», в смысле морали и в народном восприятии – движущая сила всего скандала вокруг пагубного влияния комиксов. Показания доктор давал очень пространно, отчасти бессвязно, но с начала до конца вел себя с достоинством и горел, громокипел негодованием. Сразу после Уэртема выступил Уильям Гейнз, сын Макса Гейнза, признанного изобретателя собственно комикса, и издатель «Энтертейнинг комикс», чей живописный ассортимент хорроров он защищал весьма красноречиво, но с роковым лицемерием. Наконец в тот день подкомитет заслушал выступление Общества газетных карикатуристов, которых представляли Уолт Келли, создатель «Пого», и давний идол Сэмми, великий Милтон Канифф; они, выказав юмор, сарказм и остроумное пренебрежение, с потрохами продали своих собратьев по кисти и вручили их сенаторам Хендриксону, Хеннингсу и Кефоверу, дабы те раздавили негодников заслуженно и публично, коли снизойдут.

События второго дня свидетельских выступлений, когда вызвали Сэма Клея, известны публике меньше. Сэмми не повезло: он вышел к микрофону после двух крайне неразговорчивых свидетелей. Первого звали Алекс Сигал – он издавал линейку дешевых «образовательных» книжек, которые рекламировал на четвертой сторонке комиксов, и поначалу отрицал, а затем признал, что его компания однажды – по чистой случайности

– продала известным порнографам списки имен и адресов детей, откликнувшихся на его рекламу. Другим неразговорчивым свидетелем был один из упомянутых порнографов, почти комически плутоватый и обильно потевший косоглазый недотепа Сэмюэл Рот, который спрятался за Пятой поправкой, а затем отмазался от дачи показаний под тем предлогом, что по закону он не может выступать свидетелем, поскольку штат Нью-Йорк возбудил против него дело о распространении непристойностей. Посему, когда появился Сэмми, умы членов подкомитета более обычного были заняты вопросами порока и аморалки.

Ключевой фрагмент протокола заседания выглядит так:

Сенатор Хендриксон: Мистер Клей, вам знакомы персонажи комиксов по имени Бэтмен и Робин?

Мистер Клей: Конечно, сенатор. Это очень известные и популярные персонажи.

Хендриксон: Не могли бы вы охарактеризовать их отношения?

Клей: Охарактеризовать? Простите… я не…