Потрясающие приключения Кавалера & Клея

Хендриксон: Они живут вдвоем, так? В большом особняке. Одни.

Клей: Насколько я помню, у них еще есть дворецкий.

Хендриксон: Но они, если я правильно понимаю, не отец и сын? И не братья, и не дядя с племянником, и вообще не родственники?

Сенатор Хеннингс: Может, они просто добрые друзья.

Клей: Я уже давно не читал этот комикс, сенаторы, но, насколько я помню, Дик Грейсон, то есть Робин, описывается как воспитанник Брюса Уэйна, он же Бэтмен.

Хендриксон: Воспитанник. Да. И такие отношения нередко встречаются в комиксах о супергероях, не правда ли? Такие же отношения, как у Дика и Брюса.

Клей

: Вообще-то, не знаю, сэр. Я…

Хендриксон: Ну-ка, посмотрим… не помню точно, какой это у нас номер, мистер Кленденнен, а вы… благодарю вас.

Исполнительный директор Кленденнен предъявляет вещественное доказательство № 15.

Бэтмен и Робин. Зеленая Стрела и Спиди. Человек-Факел и Торо. Монитор и Малыш Либерти. Капитан Америка и Баки. Вам кто-нибудь из них знаком?

Клей: Э-э… да, сэр. Монитора и Малыша Либерти некогда придумал я, сэр.

Хендриксон

: Да что вы говорите? Вы их сочинили.

Клей: Да, сэр. Но комикс закрылся… восемь, кажется, или девять лет назад.

Хендриксон: И за многие годы вы сочинили целый ряд других подобных пар?

Клей: Пар? Я не…

Хендриксон: Ре… ну-ка… Ректификатор и Мелкий Мэк, Мальчик-Боец. Дровосек и Малыш Тимберс. Аргонавт и Ясон. Одинокий Волк и Волчонок.

Клей: Нет, эти персонажи – Ректификатор, Дровосек, Аргонавт – они уже были… их создали другие. Я просто брал персонажей, понимаете, когда приходил работать в соответствующие издательства.

Хендриксон: И немедленно снабжали их воспитанниками, не так ли?

Клей

: Ну да, но это стандартная процедура, когда у тебя стрип, который не… который, скажем так, сбросил скорость. Его нужно взбодрить. Нужно привлечь читателей. Дети любят читать про детей.

Хендриксон: Правда ли, что среди коллег у вас сложилась репутация человека, питающего особую слабость к персонажу мальчика-воспитанника главного героя?

Клей: Я впервые об этом… мне никогда никто не…

Хендриксон: Мистер Клей, вам знакома теория доктора Фредрика Уэртема, которую он излагал вчера и которой, должен признаться, я склонен отчасти поверить, после того как вечером пролистал некоторые комиксы про Бэтмена, что отношения Бэтмена и его воспитанника – в действительности прозрачно замаскированная аллегория педофилического извращения?

Клей: [Неразборчиво.]

Хендриксон: Простите, сэр, вам придется…

Клей: Нет, сенатор, вероятно, я эти показания пропустил…

Хендриксон

: А книгу доктора вы, я так понимаю, еще не читали?

Клей: Пока нет, сэр.

Хендриксон: Таким образом, лично вы никогда не сознавали, что, наряжая мускулистых молодых силачей в тугие штаны и посылая их рука об руку порхать в небесах, вы тем или иным образом выражали или пропагандировали свои собственные… психологические наклонности.

Клей: Боюсь, я не… мне подобные наклонности незнакомы, сенатор. Со всем должным уважением, я хочу сказать, что я категорически против…

Сенатор Кефовер: Бога ради, господа, давайте дальше.

18

До того дня Сэмми налакался всего раз в жизни, в большом доме на ветреном побережье в Джерси, в ночь Пёрл-Харбора, когда очутился сначала среди прекрасных, а затем среди жестоких мужчин. Тогда, как и сейчас, поступил он так в основном потому, что от него это ожидалось. Когда секретарь его отпустил, Сэмми повернулся – ощущение такое, будто содержимое головы выдули, как жидкость из пасхального яйца сквозь крохотную дырочку, – и узрел целый озадаченный зал вытаращенных американцев. Но прежде чем ему выпал шанс разглядеть, как они, чужаки и друзья равно, теперь поступят: опустят взгляд или будут сверлить его глазами, в ужасе либо изумлении отвесят челюсть или кивнут с пресвитерианской чопорностью либо просвещенным самодовольством, ибо они всю дорогу подозревали в нем темное желание развращать юношество, жить в величественном особняке с молодым помощником и разгуливать с ним в одинаковых смокингах, – прежде, иными словами, чем ему выпал шанс разобраться, кем и чем он будет отныне, Джо и Роза окружили его похитительской мешаниной из двух пальто и смятых газет и вытолкали за дверь зала судебных заседаний № 11. Они протащили Сэмми мимо телевизионных операторов и газетных фотографов, вниз по лестнице, через площадь Фоли, в ближайший стейк-хаус, к барной стойке, там с ловкостью профессиональных флористов расположили перед стаканом бурбона со льдом – и все это будто в соответствии с общепринятыми протоколами, известными каждому культурному человеку и применяемыми в случае, если твой близкий публично, по телевизору, членами сената Соединенных Штатов объявлен застарелым гомосексуалом.

– Мне один такой же, – сказал Джо бармену.

– Три стакана сделайте, – сказала Роза.