Поцеловать небеса. Книга 1

– Как быть с собакой? Если идти к любым знакомым, то с собакой нас не пустят. Давай ее здесь к дереву привяжем? Кто-нибудь заберет, – от отчаяния я понесла такую ересь, что сама испугалась за себя.

– Мам, да ты что! Альфу бросить? Я сама с ней тогда останусь.

– Ой, нет, конечно. Я чего-то не то говорю. Плохо мне… Ты замерзла?

– Нет еще.

– Слушай, а давай к Подушко? А что? У нее свой дом, есть место и для нас и для собаки. Переживем, а там разберемся.

Я говорила это и боялась, что Ольга откажет мне. Но боялась незаметно, через раз, чтобы не напугать дочь.

– Давай! – обрадовалась дочка.

– Эй! Такси!

Так, деньги, предназначенные на звонок далекому папе, были промотаны совсем на другие цели.

Господи! Неисповедимы пути твои! Мы стояли под высоким забором частного дома, колотили в окна и в калитку, кричали нежно и громко, но нам никто не открывал.

– А ведь ее нет дома… – сообразила я, наконец.

– Мам, чего ж теперь делать?

– Давай через забор? Подождем на крыльце. Она не могла уйти надолго, может у соседей?

– Так забор же высокий! Ты сможешь перелезть?

– Мы найдем, где пониже, с той стороны огорода. Вон, видишь, в переулке. Только Алька не перепрыгнет…

– А ты ее подсади!

– Знаешь, сколько она весит? Подсади…

– Ну, вместе подсадим. Мы же не бросим ее здесь?

– Нет, конечно.

Мы нашли самое уязвимое место в броне Подушко, я приподняла тяжеленную собаку за передние лапы, она бодро взвизгнула и я толкнула ее под куцый хвост. Альфа исчезла за непроницаемым деревянным забором, где весело шмякнулась лапами на капустную грядку.

Ловкая восьмилетняя дочь моя попала на ту сторону почти без посторонней помощи. Она мелькнула попой в джинсиках над коричневыми досками и бесшумно исчезла с моего горизонта.

– А я? – сказала я сама себе.

Я была далеко не из тех, кто лихо прыгает через препятствия или бегает на скорость с барьерами.

– Мам, ну ты где? – зловещим шепотом произнесла дочь. – А я тебя вижу, здесь дырочка.

– Ты как туда залезла? На что наступала?

– Там есть кривая доска, посмотри.

Но было слишком темно, и глагол «посмотри» полностью утратил свой смысл. Я наощупь искала доступ в подушкино безопасное царство, и соседи из коттеджа напротив долго могли наблюдать, как я цепляюсь и соскальзываю с неприступного забора. Победила молодость! В результате усердных стараний я таки взобралась на самый верх и с криком победителя спрыгнула почти на тот же самый кочан капусты, который сплющила моя собака.

– Подушко не будет нам рада, – сказала я, окинув взглядом темный разоренный огород.

Мы собрали разбросанные тут и там пакеты, оправили взъерошенную капусту и побрели на крыльцо – ждать Ольгу.

Ольга Подушко, девушка двадцати пяти лет, легко, одним поворотом ручки, не применяя никаких дополнительных механизмов или приспособлений, открыла ту самую калитку, которую мы штурмовали часом раньше. Сразу за этим на собственном крыльце она внезапно натолкнулась на группу лиц, сокрытых в полной темноте и тихонько вскрикнула.

– Оля, это я! Не пугайся! У меня такие проблемы с Венькой! Он нас выгнал, представляешь? Можно я у тебя переночую? Нам совсем некуда идти, – я старалась говорить без пауз, чтобы не дать ей времени на раздумье.

– Привет! Ну, вы даете! Ладно, оставайтесь. Но собаку – в сарай! У меня новая мебель – отец привез.

– Оля, давай ее в коридор? Она мерзнет, ей нельзя на холод.

– Заходите! Есть будете?

– Нет. Давай лучше выпьем! У меня есть. Купила по дороге. Нельзя же к дорогой подруге с пустыми руками!

– Ты просто невероятная авантюристка! Как все было, расскажи?

Мы просидели с Ольгой до утра. Ее гостеприимный дом приютил нас на некоторое время.

Таким образом, в один вечер, изменилось течение всей моей жизни. Дальше происходило вот что. Фенька опомнился и начал искать меня на работе, а потом и у Подушко. Приезжал под окна, очень просил вернуться назад и простить его. Но за что было прощать его? За то, что он – это он? Моя жизнь в доме Ольги оказалась легкой и приятной. Мы вместе ходили на работу, готовили еду, получали зарплату и сбрасывались на питание. Чего еще можно было желать? Здесь не было никакой Таи, никакого Гоши. Мне не перед кем было надевать маску благочестия. Мы выпивали иногда, много разговаривали, делили пополам один кусок хлеба. Единственным неудобством пребывания в частном секторе являлась его отдаленность от оживленных городских улиц. Для того, чтобы просто отвезти дочь в школу мы двадцать минут пешеходствовали до остановки. И мне никак не вспомнить, каким образом решался вопрос с мытьем наших усталых тел… Конечно, это не могло продолжаться вечно. Но пока, менять что-либо, казалось совершенно бессмысленным.

Единственное, о чем я попросила Веньку, это забрать назад собаку. Я не справлялась с ней, а Ольга реагировала неадекватно на Алькину милую слабость спать в новом флоковом кресле. Вениамин безмолвно подчинился, уехал, исчез. Но предчувствие, что он еще возникнет в моей жизни, почему-то не покидало меня.