Поцелуй черной вдовы (СИ)

— Хороша, — подтвердил собеседник. — За такую немалые денежки выручим! Знаю, кто точно не поскупится прикупить ее для себя.

— Торг будет жарким, — загоготали они.

У Соланж шерсть на загривке поднялась дыбом: торги?! Ее собираются продавать как товар?

Она бросила взгляд на прочие клетки, в которых, перепуганные, как и она, сидели такие же перевертыши.

Торг.

И пусть она успокоила себя тем, что ее покупателя, кем бы он ни был, в ее лице ждет огромный сюрприз, легче на сердце не стало. Подумалось о других соплеменниках, не способных спастись, как она… Сколько их уже было и будет еще?

Вот ведь твари.

От возмущения девушку затрясло, и будь она без браслета, ее перекинуло бы назад в человека, а так… будто жгло что-то под кожей и ломило в висках. В таком лихорадочном состоянии Соланж наблюдала, как склад заполняют новоприбывшие мужчины и женщины: кто-то приходил парами, но в основном — по одиночке. Богатые, важные, они занимали расставленные в три ряда стулья и, пряча лица за черными масками, тихонько переговаривались между собой.

Уже перед самым началом торгов, когда один из распорядителей кивнул человеку у двери, велев ее запирать, в помещение быстрым шагом вошел высокий, широкоплечий мужчина в плаще. Он был, как и прочие, в маске, лица не разглядеть, но при виде него у Соланж ёкнуло сердце…

Не может быть, нет, мозг играет с ней шутку!

— Многоуважаемые дамы и господа, рад приветствовать вас на наших закрытых торгах для избранной публики! — провозгласил, между тем, распорядитель и указал на первую клетку. — Позвольте представить вам первый лот нашего аукциона: молодого матерого волка с темпераментом столь горячим, что даже зимняя ночь рядом с ним покажется знойным летом. Поглядите на эту серую шерсть, мягкую, как гусиное перышко, в эти глаза, горящие страстью… Станьте тем, кто смирит дикого зверя и насладится его выпестованной покорностью! — Говоривший выдержал паузу, позволяя каждому его слову впитаться в сознание присутствующих клиентов. — Итак, начальная ставка — пятнадцать фунтов, — провозгласил он.

Тут же взметнулась рука мужчины в первом ряду, потом рука женщины рядом.

— Тридцать фунтов, — сказала она.

— Тридцать пять, — перебил ее ставку мужчина.

— Сорок. — Его оппонентка не собиралась сдаваться.

— Сорок пять.

Дама поджала пухлые губы, решая, как быть, и распорядитель подзадорил участников:

— Сорок пять фунтов за матерого перевертыша в самом расцвете сил и способностей. — Он улыбнулся многозначительно. — Кто даст больше? — И обвел участников взглядом. — Сорок пять фунтов раз…

— Пятьдесят, — оборвала его женщина.

Распорядитесь ей улыбнулся.

— Кто-то не хочет упустить свое счастье, и я прекрасно вас понимаю. Пятьдесят фунтов раз… пятьдесят фунтов два… пятьдесят фунтов… три. Продано даме в первом ряду! Поздравляю с прекрасным приобретением, мэм.

Дама победоносно стиснула веер и с выработанной годами сноровкой заработала им, освежая горящее от довольства лицо.

После первого лота последовало пять остальных: три волчицы, совсем юная рысь и малыш-медвежонок. Соланж по всему оставили напоследок, так как она, с замиранием сердца ожидавшая свою очередь, каждый раз выдыхала от облегчения. И ругала себе за эти эгоистичные чувства…

А еще наблюдала за человеком в плаще.

Он не участвовал ни в одном торге по лоту, только сверлил темным взглядом распорядителя на подмостках и, казалось, случайно забрел в это место простым наблюдателем. Впрочем, все изменилось, когда к ее клетке приставили яркий фонарь, и аукционист в своей привычной манере провозгласил:

— А теперь главный лот нашего аукциона: молодая лисица с такой мягкой шерстью, что дух занимается. Ее пышный хвост сведет любого с ума… — Говоривший облизнул губы. — Ммм, вы даже не представляете, что за красотка скрывается под личиной маленького зверька… Одинаково хороша что в одной, что в другой ипостаси, она, клянусь королевой, подарит вам несказанное удовольствие! — восторженно заключил говоривший, и один из мужчин поднял руку. — О, кто-то торопится начать торг! Похвальное нетерпение, — похвалил его распорядитель. — Но учтите, начальная ставка… сорок пять фунтов. Кто готов заплатить пятьдесят?

— Семьдесят, — подал голос мужчина в плаще.

И от звучания этого голоса у Соланж встали волосы на загривке. Она узнала его и поразилась той радости, что наполнила ее вдруг… Захотелось, как той же рыси, грызущей прутья соседней решетки, словно могла она, в самом деле, их перегрызть, вырваться из своей тесной тюрьмы и устремиться к нему. Признать, какой глупой была… и как ей его… не хватало…

Действительно, не хватало.

— Семьдесят фунтов раз… семьдесят фунтов…

— Семьдесят пять, — прервал распорядителя мужской голос с первого ряда.

Соланж ахнула и прижала к голове уши, рассматривая перебившего ставку мужчину. Он был толст и неповоротлив как боров; ни дать ни взять мистер Аллен, ее последний супруг.

— Восемьдесят, — произнес Кайл.

— Восемьдесят пять.

Сумма была колоссальной, и Соланж замутило от мысли, как дорого обойдется ее выходка Кайлу. И есть ли у него вообще эти деньги?

— Сто фунтов, — перебил Кайл ставку мужчины.