Поцелуй меня первым

После обеда, в 14:30, они сели на обратный паром. Вернувшись в Сойнтулу, Тесса провела остаток дня дома за чтением русского романа «Анна Каренина», который давно хотела прочесть и теперь переживала за героиню. В 19:40 она посмотрела черно-белую комедию «Его девушка Пятница» по каналу «Си-би-эс Канада», съела на ужин немного неочищенного риса с тофу и тушеной капустой и в 22:30 уснула.

Впрочем, когда пришло сообщение от Коннора, ничего этого еще не случилось. В Сойнтуле было 12:58, Тесса спокойно обедала в кафе «Палисандр», а я сидела за компьютером, составляя письмо о поездке на континент, которое Тесса отправит Джастине, когда вернется. По привычке я проверяла почтовый ящик Тессы несколько раз в час и, в очередной раз обновив страницу, увидела письмо с незнакомого адреса. Коннор Девин. В поле «Тема сообщения» было только одно слово: «Знаешь…»

«…я тут поразмыслил о твоей теории насчет Бенни, – говорилось в письме, – и решил, что ты права. Он спал с ними обоими».

И все. Никакой подписи. Ничего больше. Чуть ниже сообщалось, что письмо отправлено с телефона «Блэкберри».

Разумеется, я была озадачена, не имея ни малейшего представления ни об отправителе, ни об упомянутом «Бенни». Тем не менее лишенное всякой официальности письмо было написано как бы в продолжение начатого когда-то разговора. Ни в адресной книге Тессы, ни в моих записях не оказалось никаких упоминаний о Конноре Девине. Точно зная, что среди друзей Тессы на «Фейсбуке» его тоже нет, я решила выяснить, есть ли у них общие знакомые, и воспользовалась строкой поиска. Имя оказалось на удивление распространенным – 38 человек в одном только Лондоне, но ни одного общего друга с Тессой. О «Бенни» в моих файлах тоже не было ни слова. Поисковый запрос «Коннор Девин» дал множество результатов, но ни один не имел никакого отношения к Тессе.

Тесса и раньше получала письма от незнакомых мне людей. Примерно месяц назад пришло сообщение от некой Чандры Стенли, стандартное «Привет! Ничего себе, и как там в Канаде?», и я ответила так же шаблонно. Здесь же все было не так просто. В этом «озорном» письме явно был намек на какую-то приватную шутку.

Подумав, что кто-то ошибся адресом, я решила проигнорировать письмо. Однако на следующий день Коннор Девин снова дал о себе знать.

«Как насчет гренков с костным мозгом в “Сент-Джоне”? Без салата из петрушки?»

Тесса терпеть не могла петрушку, так что отправитель, похоже, действительно был с ней знаком и вовсе не ошибся адресом. Вспомнился мне и «Сент-Джон». Восемь лет назад у Тессы был скоротечный роман с Тоби, шеф-поваром этого ресторана, от одного названия которого меня тошнит, где за большие деньги подавали субпродукты, которые не следует употреблять в пищу. Тоби весил 146 килограмм. Однажды вечером Тесса призналась, что спала с ним из любопытства: ей всегда хотелось заняться сексом с толстяком. Если верить Тессе, по туше Тоби можно было карабкаться, хватаясь за складки всей пятерней – «как на скалодроме». От его кожи пахло дрожжами или галетным печеньем. Ей нравилась «трогательная признательность», но вскоре новизна потеряла свою прелесть.

Из любопытства я еще раз перечитала свои записи о том времени, когда Тесса жила с Кэти Кататоничкой и работала в магазине винтажной одежды в Спиталфилдс. Среди ее мужчин того периода никакого Коннора не было. К ресторану он тоже никакого отношения не имел.

Как я выяснила, ресторан открылся в 1994 году, и тогда же ресторанные критики заговорили о фирменном блюде – гренках с костным мозгом, но это никак не сужало область поиска: ресторан существовал уже семнадцать лет, значит, Коннор и Тесса могли побывать там когда угодно. Опять тупик.

Из сообщения совершенно ясно было одно: Коннор Девин наверняка не знал, что Тесса в Канаде. И я решила ответить.

«Заманчивое предложение, но не стоит того, чтобы проделать пять тысяч миль в один конец».

В ответном письме стоял одинокий вопросительный знак.

Придерживаясь заданного непринужденного тона, я тут же вкратце объяснила, что я – то есть Тесса – теперь живу в Канаде. У меня было заготовлено несколько вариантов такого «вступительного» письма, от непринужденного «захотелось сменить обстановку» для знакомых до глубоко личных, доверительных рассуждений о своей болезни, предназначенных для близких друзей, которые знали о ее состоянии. В случае Коннора я решила перестраховаться и выбрала первый вариант, поскольку понятия не имела, как много ему известно о проблемах Тессы.

И поступила правильно: из его ответа следовало, что он не догадывался ни о ее депрессии, ни о тяжести ее состояния. Он выразил крайнее удивление и засыпал меня вопросами, каждый – в отдельном сообщении, то и дело упоминая какие-то только им двоим известные факты. Почтовый ящик Тессы сигналил, не переставая: «Как ты собираешься жить без приличной “Маргариты”?», «Где ты будешь покупать себе кружевные чулки?», «Что-то я не представляю тебя с вязальными спицами в руках…»